– Мы вам очень благодарны, – говорю я мгновенно онемевшими губами. – Она ненавидит больницы, когда я смогу забрать ее домой?
– Учитывая, что все обошлось без разрезов и швов, завтра мы отпустим ее домой. При условии выполнения всех назначений. Это никаких нагрузок в течение года, занятия сексом откладывается до следующего месяца. Соответственно, готовиться к планированию беременности через 6–12 месяцев после операции. Но опять же, все индивидуально. Нам надо исключить шок после наркоза, воспалительный процесс, и, естественно, теперь вы будете проходить постоянно обследование. Никаких «отложим на потом». – Снова звонит его телефон, и он умоляюще смотрит на меня. – Извините, я отвечу, мой рабочий день закончился час назад, хотел убедиться, что в реанимации у вашей супруги все хорошо. Вы можете находиться рядом с ней весь день, но никаких ночевок.
Я поднимаюсь, крепко жму его руку и спешу к Эллисон. Практически бесшумно открываю дверь, единственное, это щелчок ручки нарушает покой в палате. Жалюзи полностью опущены, розовая комната приобретает едкий оттенок фуксии. Я понимаю, почему она сбежала отсюда в первый раз, приоткрываю окно и впускаю свежий воздух после только что пролившегося дождя. Бледная кожа, осунувшееся лицо, она кажется необычно слабой и безжизненной. Врачи переложили ее на кровать и заботливо укрыли одеялом, мне кажется, этого недостаточно. Подхожу к двери, закрываю ее на ключ, Эллисон не единственная, кто умеет нарушать правила. Снимаю обувь, залезаю на ее кровать, приподнимаю голову девушки и удобно утраиваю на своей руке. Боюсь сделать что-то не то, поэтому прижимаюсь к ней, насколько это возможно. Мне почему-то вспомнилось наше знакомство, как она меня искушала, заглядывала в глаза. Тогда мы были девственниками, но мне казалось, она очень дерзкая и смелая. Поцелуй и вовсе не входил в мои планы. Я был в крутой компании, как мне опять же казалось, где мальчишки не тащатся от девчонок, мы еще были такие зеленые для подобных мыслей. Я помню, как пришел в школу на следующий день, и Томас Фолкнер сказал, что я «предатель». Для этого оказалось достаточным проводить взглядом Эллисон. Когда же мой «друг» подошел к Эллисон и поднял ее юбку, оголив белые трусики, я впервые дрался из-за нее. Готов был придушить свинью за то, что он сделал. Гордости не было, так как я получил такой фонарь под глазом, что светил им не меньше недели. Мама все поняла сразу, как потом она сказала: «Женщины – наша слабость». Так и есть, удары были не сосредоточенными, как и внимание, естественно, я пропускал. Но бил хорошо и получал сам. Потом серия драк за ее внимание, так как она стала меня опасаться. Я считал, что докажу ей древним, как мамонт, способом, что самка должна выбрать сильнейшего. Но проблема была в том, что она не была слабой хранительницей домашнего очага. Силы в этой девушке было столько, что зачастую одноклассники исчезали из поля зрения заранее. Но она не размахивала руками, там срабатывал бранный поток и искусство спикера.