Мой телефон снова вибрирует, я переставил его в этот режим, чтобы не было резкого звука. Освобождаюсь из объятий Эллисон и встаю с кровати. На прощание целую ее в лоб и выхожу за дверь на некоторое время.
– Да, папа. Я немного занят, – отвечаю я быстро, так как вижу в дверное окошко, как Эллисон шарит рукой по месту, где я только что лежал. У меня тут же возникает дилемма, оборвать звонок или подогнать отца.
– Что у вас, черт побери, происходит!? Эллисон телефон не доступен, ты вечно занят. Вы нас так в гроб сведете, – говорит он встревоженным голосом.
– Мы потом все расскажем, не переживайте. Уже все хорошо, – скомкано говорю отцу.
– Ваше «то все плохо, то хорошо» является приятной новостью. Для тебя уж точно, не знаю, как для Элли. Когда ты соизволишь узнать подробности, которые, я повторюсь, «очень» важны для вашей семьи, ты приедешь к старому юристу и твоему отцу по совместительству, от меня тебя ждет выговор, а от матери порка ремнем, который она уже приготовила, – строго говорит он.
– Я согласен на подзатыльник, с ремнем вы уже опоздали. – Смеюсь я словам отца.
– Пока твои старики живы, ты для нас ребенок, так что милости просим. И пока мама успокаивает бедных Шеннон и Эндрю, у тебя есть передышка, – папа вздыхает. – Я серьезно, сынок, приезжай. Надо поговорить.
С тоской смотрю на Эллисон, и на часы моего пребывания. У меня остается не так много времени до того, как покинуть ее… оставить здесь одну.
– Сегодня буду у вас, приготовьте мне нашу комнату. – Приоткрываю дверь и иду к ней, чтобы не терять отведенное нам для встречи время.
– Что, если бы ты умерла на том операционном столе? – мама вытирает руки об фартук и упирает их в бедро. – Нет, ну совесть у тебя есть? Уехали… Мы с отцом подумали о том, что вы снова придумали нечто в стиле Вегас. Но скрыть от нас… – Мама начинает рыдать в кухонное полотенце.
Вит нерешительно толкает меня в спину, мы редко видим нашу маму такой расстроенной. Я оглядываюсь на него и умоляю сделать это первым. Все-таки, доля быть младшим и любимцем принадлежит ему. Даже если нас не делили, Вит ласковей и всегда спасал. Он прикрывает один глаз и делает губы подковкой, сопротивление бесполезно, я готова умолять.
– Иди, – шепчу я ему.
– Хватит делать вид, что я не нахожусь здесь рядом с вами. Вит, на тебе есть тоже ответственность, оставить меня в неведении. Как можно быть такими жестокими? – Делаю шаг вперед вместе с братом, становимся по обе стороны от нее, опускаемся на колени и соединяем руки в форме защитного круга вокруг нашей мамы. – Вы оба бесстыжие. Дети, которые держат в неведении мать, это эгоисты. Разве я поступала так с вами?