– Я … – Прикусываю нижнюю губу. – Мне надо с тобой поделиться, но я не могу так.
Вит поднимает палец вверх, чтобы я дала ему время. Идет к шкафу, долго роется в поисках чего-то. Выудив на свет наш старенький плед, он стелет его поверх стола и залазит в «шалаш». Опешив от его предложения, я сползаю с кровати и иду к нему, становлюсь на колени и заползаю под стол.
– Так лучше правда? – Берет меня за руку. – Как ты, сестренка?
Я не знаю, как у него это получается. Но я начинаю плакать и смеяться одновременно, это так правильно что ли. Мы очень давно не были в нашем мире иллюзий, построенном на детском доверии. И сейчас я нахожусь в своей зоне комфорта. Мы выжидаем, кто из нас начнет первым говорить, я уступаю ему ветвь первенства, признавая в нем не только моего брата, но и мужчину.
– Я всегда считал, что лучше не лезть в ваши отношения. Вы словно управляете той несуразной конструкцией американских горок, на бешеной скорости несетесь по шатким металлическим рельсам, но, в конечном итоге, остаетесь вместе. – Я согласна с каждым его словом. – Меня напугал ваш развод. Когда ты живешь в образцовой семье, эдакой идиллии, с которой берешь пример, очень сложно принять вашу точку зрения. Тем более, все мы видели, как вы любите друг друга. Болезненные расставания делали тебя уязвимой, и я, при том, что не завел еще серьезных отношений, хотел видеть тебя счастливой. Доусон – твоя половинка, и как бы вы не мучились, бесполезно спорить с природой ваших чувств. Поэтому я пошел на этот поступок.
Его не по годам мудрые слова спасают меня от объяснений, ведь он видит меня насквозь, становится моим вторым я, который излагает все за меня.
– Я думала, что поступаю, верно, сейчас мне кажется, что мои мозги склевала ворона и выплюнула где-то неподалеку. Я шарила в темных кустах в поисках, но потерялась в себе. Так тяжело признать то, что ты поступаешь, как индюк, самовлюбленный и тупой. Все мои действия были направлены на исправление его, а не меня. Но корень этой червоточины во мне. Стоило пройти все это, чтобы, наконец, понять, что мне надо. Вернее, кто. – Смотрю ему в глаза. – Ты поступил не просто правильно, даже мудро, как настоящий брат и друг. Тот, кого роднее нет на свете. Я знаю, что ты не дашь мне упасть, не бросишь умирать и сойти с ума, пока я буду захлебываться в своих дурацких критериях. Каким должен быть идеальный человек?! Ведь все оказалось просто, идеальных не существует, и начать надо с себя.
Вит обнимает меня плечи и притягивает к себе, мы сидим под этим темным пледом честности для того, чтобы простить и поверить.