– То есть вы все отрицаете? – побагровев от недовольства, уточнил следователь.
– Вы меня услышали. Я понятно донес свою позицию? – холодно осведомился я. Фурманов покраснел сильнее. Широкие ноздри раздувались от негодования.
– Более чем, – сквозь зубы бросил он.
– Есть вопросы?
– Непременно появятся, когда я получу результаты экспертизы.
– Вот тогда и поговорим. А сейчас вам лучше уйти, полчаса, одобренные лечащим врачом, давно истекли.
Одарив меня свирепым взглядом, Фурманов сунул мне на подпись записанные вручную показания. Я досконально и тщательно изучил каждое слово. Убедившись, что у следователя хватило благоразумия не записывать свои нелепые предположения, поставил росчерк и передал страницы на подпись Веронике, также посоветовав детально прочитать. Фурманов скрипел зубами от негодования, краснел, пыхтел, ворчал, что мы отнимаем у него рабочее время и когда, спустя сорок минут, получил свой протокол обратно, поспешно покинул палату, пригрозив, что в течении недели мы оба получим повестку для повторного допроса.
* * *
– Что нам теперь делать? – после пяти минут напряжённой тишины прошептала Ника. Я повернулся к ней всем корпусом и вопросительно посмотрел в разноцветные глаза.
– Дождемся результатов анализов на наличие токсинов в крови и, если врач решит, что опасность миновала, я отвезу тебя домой, – ответил я. – К тебе домой. И останусь, – добавил уверенно.
– Кир, я не об этом, – Вероника с досадой прикусила губы. Отвела взгляд в сторону, тщательно подбирая слова, чтобы продолжить. – Артем не нашел седьмую монету. А теперь и остальные оказались в руках полиции.
– Значит, этот мудак был прав, и вы с Темой действительно не чай пришли ко мне попить? – обхватив пальцами подбородок девушки, я развернул ее лицо к себе.
– Артем сказал, что это ты рассылал конверты, – ответила она тихо. – Он просматривал записи с камер видеонаблюдения.
– По моей просьбе, – напомнил я.
– У тебя есть этому какое-то объяснение? – Ника с затаенной надеждой посмотрела на меня.
– Нет, – тяжело вздохнув, я отрицательно качнул головой. – Понятия не имею, как я оказался на этих гребаных записях. Но не стану отрицать, что на них зафиксирован именно я.
– Ты ничего не помнишь? – догадалась проницательная доктор Божич.
– Нет. Чистый лист. Поставишь мне диагноз с ходу, док? – с горечью спросил я.
– Ты не сумасшедший, – не колеблясь, ответила Вероника. – Или я дерьмовый психиатр.
Я порывисто прижал ее к себе, заключив в объятья, и она обняла меня в ответ, доверчиво положив голову на плечо.
– Не представляешь, как мне важно было это услышать, Ника, – выдохнул я, целуя ее в висок. – Я почти поверил в то, что свихнулся или страдаю раздвоением личности.