– Твой сарказм неуместен, Кирилл. Прекрати говорить о брате, словно он обуза. Никто не требует от тебя многого. Если в течении нескольких дней ситуация не стабилизируется, то я стану настаивать на госпитализации и полном обследовании. Пойми, если сейчас его отправить в психиатрическую клинику, там обязательно что-то найдут и будут лечить. Подумай, прежде чем принять решение. Если бы ты оказался на его месте? Ты уверен, что у тебя нет никаких психологических нарушений?
– Ника, не сравнивай, – раздраженно оспорил я. – Я адекватен, контролирую свои действия и мыслю разумно.
– В твоём понятии разумности и адекватности. У Артёма они могут быть другими. Дай ему время, Кирилл, – убеждала меня Вероника, и черт, мне хотелось ей верить, слушать, развесив уши.
– Ты даже не представляешь, что сейчас происходит в моей жизни, – пробормотал я, сбрасывая наваждение. – Мой бизнес вот-вот рухнет. Лучший друг выбросился из окна этажом ниже, личная помощница вскрыла вены в ванной. И все это в течении всего двух гребаных дней.
– Тем более ты должен понимать, как коротка может оказаться жизнь, и как много нужно успеть сделать для самых близких и любимых людей, пока не стало слишком поздно, – выдала Ника спокойным мелодичным голосом. Уверен, именно таким она говорила со своими пациентами. Возможно, на кого-то ее тон действовал расслабляюще, а я закипал от гнева. Не надо меня ставить в один уровень с умалишёнными и наркозависимыми. Я не мальчик, которого необходимо учить прописным истинам.
– Ты случайно не поешь в церковном хоре? – иронично усмехнулся я.
– А говорил, что изменился, – скользнув по мне разочарованным взглядом, с укоризной произнесла Ника. – Мне пора в клинику. Если возникнут сложности или Артему станет хуже, звони.
– Приедешь? – вздернув бровь, ощупал взглядом стройную фигурку.
– Проконсультирую по телефону, – холодно отрезала Вероника. – Но уверена, что он придет в чувство в ближайшее время. Пересиль себя; прояви терпение и заботу. Никакого давления и повышенных интонаций. Если будешь орать и требовать, он снова замкнется.
– Такое ощущение, что мы говорим о пятилетнем ребенке, – не удержался я от очередного раздраженного комментария.
– У нашего сознания нет возраста, Кирилл, – спокойно отозвалась Ника и, подхватив с кофейного столика свою сумочку, направилась в прихожую.
М-да, за этой мадам можно записывать цитаты в тетрадку. Понимаю, почему Артем помешался на ней. Не понимаю другого – почему на Веронике Божич помешался я.
– Провожу, – торопливо подорвался следом.
– Не стоит, – возразила она. Но я уже стоял рядом и смотрел, как Вероника надевает чёрные лодочки на высоком каблуке. Ее явно тяготило мое присутствие, а учитывая небольшой размер прихожей, мы находились в опасной близости друг от друга. Хотел бы я знать, чем вызван дискомфорт Вероники Божич: влечением или неприязнью? Мне больше нравился первый вариант, но нельзя полностью исключать второй.