— Пока ничего.
— Ну, дружок, завидую тебе: узнавать интересно!
— Боюсь, напишу плохой доклад, — все еще колебался Володя.
Андрей Андреевич улыбнулся:
— «Только бездарные, медные лбы всегда довольны своими творениями», — так сказал Чайковский.
В конце концов Володе захотелось как следует познакомиться с Чайковским. Но на вечере должен быть исполнитель. Где раздобыть исполнителя? Вот вопрос.
— В четвертом классе учится Шурик Марфин… — сказал Андрей Андреевич.
— Шурик! Верно! Верно! — вспомнил Володя.
Он решил не откладывать дела в долгий ящик. Сегодня же надо увидеться с Шуриком.
В четвертом классе шел пионерский сбор. Пришлось подождать.
Наконец в раздевалку вбежала толпа четвероклассников. У окна, где выдавали пальто, выстроилась очередь.
— Володя! — кричали ребята.
Знакомая компания! В прошлом году это был третий «А», где Володя работал отрядным вожатым.
— Шурик Марфин! — позвал он. — Иди-ка сюда! Одевайся, идем вместе домой.
Тоненький, гибкий, как прутик, светловолосый и светлоглазый мальчик лет десяти выбрался из толпы, волоча по полу шубу.
— Здравствуй, Володя! У нас был сбор. Володя, нам велели прочесть одну книгу и написать о ней отзыв. Ты умеешь писать отзывы?..
Они вышли на улицу. На морозе щеки Шурика окрасил легкий румянец, и он стал походить на миловидную девочку, у которой из-под меховой лохматой шапки ласково выглядывают живые глаза.
— Ты, наверное, хочешь к нам вернуться вожатым? — озабоченно спросил Шурик.
— Нет, — засмеялся Володя, — у вас есть вожатый, Кирилл Озеров.
— Да, — подтвердил Шурик. — А мы сегодня на сборе играли в шарады. А потом… Володя, показать фокус?
— Не надо. После. У меня к тебе дело.
Шурик весь просиял:
— Дело? Пожалуйста! А, догадался! Ты, наверное, хочешь написать о нашем отряде в стенгазету?
— Нет, Шурик, мне поручили сделать доклад о Чайковском.
Шурик остановился, в недоумении выкатив на Володю глаза.
— Слушай-ка, Шурик, я помню, ты говорил мне, у тебя сестра — музыкантша.
— А, догадался! Ты хочешь, чтобы Ольга вместо тебя сделала доклад?
— Нет. Если бы она согласилась играть у нас на вечере. Понимаешь?
— Ольга? — закричал Шурик, снова сияя. — Да мне стоит ей только сказать! Она все, что я скажу, обязательно сделает.
Впрочем, через секунду он передумал:
— Все-таки лучше пойдем, скажи ей все сам… Здесь! Сюда! — живо говорил Шурик, открывая калитку во двор. — Вон наши окна. Низкие. Видишь? А там, за домом, — наш сад. А вон мама смотрит в окно… Идем, Володя, идем!
Они поднялись на крыльцо и вошли в просторную кухню, какие сохранились еще в старых домах, — с русской печью, деревянной лавкой вдоль стены, закопченным потолком и таким высоким порогом у двери, что Володя, споткнувшись о него, чуть не растянулся посреди пола. В кухню, навстречу Шурику, выбежала девочка с толстой, золотистого цвета косой, но при виде Володи остановилась, помедлила и, повернувшись на каблуках, молча удалилась.