Несколько минут Волга волновалась, горбилась и катила к берегу широкие, пенистые валы.
— Скорее назад, — сказал Володя. — Садись-ка, Женька, на руль.
Мальчики снова поменялись местами.
Но что это было? Как стремительно пронеслись два морских теплохода навстречу городу в золотом огне заката!
— Ты успел прочитать? — спросил Женя. — «Тимур Фрунзе» и «Виктор Талалихин». Одинаковые. Словно братья… Ушли.
Женька сидел на руле, лицом к городу, и первый заметил там, на реке, оживление.
«Тимур Фрунзе» и «Виктор Талалихин» стали на якорь против города; вокруг сновали лодки — целая флотилия их о-кружила теплоходы, от берегов подплывали новые. Когда Володя, обливаясь потом, подвел наконец и свою и врезался в середину речного гулянья, с «Тимура» спустили шлюпку. В нее по лестнице один за другим сбежали гребцы. Последним сошел высокий, стройный юноша в бескозырке.
Взметнулись вверх три пары весел, шлюпка полетела к берегу. Юноша стоял на носу, словно врос.
Мальчики переглянулись и без слов поняли друг друга.
Володя повернул свою лодку вдогонку за шлюпкой. Она пристала у спуска. Юноша сошел на берег.
— Володька, догоняй! — взмолился Женя. — Не упускай его из виду. А я отведу лодку на место. Надо еще и весла проклятые сдать. Последи, Володя, за ним!
Володя выпрыгнул на песок и побежал вверх на набережную.
У спуска, над обрывом, висела круглая беседка. Из беседки в обе стороны далеко были видны Волга, поголубевший на фоне вечернего неба мост, левый низкий берег, синий лес на горизонте.
Моряк стоял в беседке и смотрел на Волгу. Вдруг он оглянулся и увидел Володю.
— Слушай-ка, парень, — сказал он, — мне дали один увольнительный час. Пробегись со мной по городу. Покажи, что у вас есть.
— Идемте! — воскликнул пораженный Володя.
Они почти побежали. Солнце зашло. От черных лип, широко раскинувших тяжелые сучья, на набережную лег сумрак.
— Вот наш художественный музей, — торопливо объяснял Володя, показывая через дорогу на двухэтажный приземистый дом с узкими, сводчатыми окнами. — Вы знаете, у нас в музее Куинджи, Верещагин, Айвазовский, Крамской… У нас — как в Москве. А раньше это были палаты митрополита. Старина! Стены толщиной больше двух метров… Вам интересно?
— Интересно, — ответил моряк. — Ты, я вижу, культурный парень. Веди дальше.
— Идемте.
Володя поглядывал на моряка, не решаясь спросить, кто он и откуда, куда плывут его необыкновенные корабли. У моряка обветренное, темное от загара лицо, тонкий с горбинкой нос и почти сросшиеся над переносицей черные брови. Он удивительно нравился Володе.
— А вот наша Стрелка. Здесь поворот. Здесь, поглядите, в Волгу впадает приток Которосль. Знаете что? Подождите немного. Женька! Женя-а! — закричал Володя, нагнувшись вниз, где под кручей, среди осинок, стоял дом бакенщиков.