– Ну, что ты, что ты, Эммочка? Все уже позади. Руки-ноги целы, и слава богу! Не плачь, детка.
«Руки-ноги! А голову ты мне свою пришьешь?» – Я всхлипывала и думала, как ответить на прилив нежности незнакомого мне мужчины.
– Я… я думала, вы ко мне лучше относитесь, сразу придете, побеспокоитесь о моем самочувствии. Пришлось мне встать с постели и идти вас искать. И что я застаю? Вы играете в карты! Как это понимать? – Мне ничего не оставалось, как выбрать тактику нападения, пусть оправдывается, а мы послушаем.
От неожиданности я заговорила с ним на «вы». Собственно, это вполне объяснимо: не могу я, как воспитанный и культурный человек, незнакомому мужчине сказать «ты», да к тому же если он уже не юного возраста. Ни глаза мои, ни сердце не спешили признать в незнакомце мужа.
– Ну, что ты, душа моя!
«Нет у тебя ни души, ни совести», – чуть было не ляпнула я вслух, но успела прикусить язык и промолчала, дав ему возможность продолжить свою защиту.
– Ну, что ты, душа моя. Я просто не хотел тебя будить. Сергей Ильич меня уверил, что с тобой все в порядке и в данный момент ты спишь. А почему ты со мной на «вы»? Мы близкие люди, столько лет в браке прожили! Ты на меня обиделась? Чем я могу загладить свою вину? Может, новое колечко или колье? – спросил Никита Петрович, при этом он состроил такую уморительную рожицу, что я так и не поняла: он меня разыгрывает или действительно обеспокоен моим здоровьем?
– Да, я обиделась! Но почему тебя это удивляет? Если ты меня в бессознательном состоянии бросаешь одну в комнате, следовательно, я тебе посторонний человек. А к посторонним нужно обращаться на «вы». Но я ни в коей мере не хочу тебя обидеть. Разве можно обидеть вежливостью? Вот Софья Андреевна до конца жизни говорила Льву Николаевичу «вы». И Любовь Орлова Александрову тоже не «тыкала».
Конечно, в наши дни такое обращение в семье редкость, и у меня просто сорвалось с языка. Я вообще заметила: в отличие от головы язык у меня работал превосходно, наверное, это было своего рода компенсацией за слабоумие вследствие травмы. Но с другой стороны, этого Никиту Петровича я видела в первый раз в жизни или как в первый раз, и сказать ему «ты» было выше моих сил.
Лысый ничуть не смутился, только с прищуром посмотрел на меня, принимая мою игру.
– Ты, дорогая, можешь обращаться ко мне, как захочешь, твоя воля. Хочешь, будем как графья Толстые изъясняться? Хочешь, как Орловы – Александровы? Тем более что кино для нас самый важный вид искусства, так завещал нам великий Ленин. Или Луначарский? Ну, да бог с ними с обоими! В былые времена ты часами просиживала перед телевизором, но я тоже кино люблю и уважаю.