— Мне нужно идти.
— Куда ты? — спросил он, когда она, топоча по деревянному настилу трибун своими грубыми черными ботинками, начала спускаться.
— Не знаю.
— Я тебя провожу.
Он поднялся и двинулся за ней следом.
— Нет.
— Я не позволю тебе разгуливать одной посреди ночи.
Она спустилась с последнего яруса трибуны и по беговой дорожке зашагала к игровому полю.
— Не ходи за мной, — бросила она, оглянувшись. Второй раз она оглянулась, когда была на середине поля. — Я же сказала, не ходи за мной.
— Я не позволю тебе гулять одной.
Она остановилась как вкопанная и обернулась к нему:
— Что с тобой? Хватит изображать из себя такого… такого…
— Какого?
— Такого добренького. — Она опустилась на землю и села, поджав под себя ноги. — Я не встану, пока ты не уйдешь. — Эта угроза возымела не вполне тот эффект, на который она рассчитывала. — Не садись рядом со мной. Не…
Сойер как ни в чем не бывало плюхнулся с ней рядышком, прямо на пятидесятиярдовой линии. Она вздохнула.
— Что с тобой? — спросил он.
Она отвернулась:
— Отец отправляет меня в интернат. Завтра утром.
— Ты уезжаешь?! — поразился он.
Она кивнула.
Он принялся теребить траву, покрывавшую поле.
— Можно, я скажу тебе одну вещь? — спросил он наконец.
— Только если это «до свидания».
— Хватит умничать.
От неожиданности она повернулась к нему. Все лето отец с Беверли так боялись вызвать чем-то ее неудовольствие, что, когда кто-то ее одернул, это стало для нее неожиданностью.
— Весь этот год я просыпался по утрам и с нетерпением ждал начала уроков, потому что знал, что увижу тебя. Мне было интересно, что ты наденешь на этот раз. В обеденный перерыв я приходил в кафетерий и садился у окна, чтобы видеть тебя на трибуне. Я все лето тебя искал. Где ты была?
У Джулии отвисла челюсть, и она с трудом удержалась, чтобы не наподдать ему по руке. У него была подружка по имени Холли, которая, хотя и принадлежала к компании Далси Шелби, в общем и целом была неплохой девчонкой. Они с Сойером встречались уже тысячу лет. Про них даже говорили как про единое целое: Сойер-и-Холли.
— Что ты такое говоришь? — сказала Джулия. — Вы с Холли созданы друг для друга. Вы прекрасная пара.
— Я просто хочу сказать, мне жаль, что я ни разу не заговорил с тобой. Мне всегда этого хотелось. Мне всегда хотелось…
Его взгляд был прикован к ее губам, и она вдруг всей кожей ощутила, что их разделяют считаные дюймы, что он придвинулся к ней почти вплотную.
Джулия поспешно отвернулась:
— Уходи, Сойер. Возвращайся к своей идеальной жизни.
Она почувствовала, как к глазам подступили слезы, и утерла их тыльной стороной кистей. На коже остались следы густой черной подводки. Слезы все текли и текли, и она продолжала утирать их, хотя понимала, что только еще больше размазывает по лицу грим. Господи, ну почему Сойер не ушел и не оставил ее наедине с неприглядным горем?