Сойер очень спокойно стащил с себя белую футболку и протянул ей:
— На. Вытри лицо.
Джулия неохотно взяла футболку и уткнулась в нее лицом. От нее пахло чем-то свежим и терпким, как от цветочных стеблей.
Наконец успокоившись, она отстранила от себя футболку и взглянула на нее. И тут же скомкала, смущенная. Футболка была безнадежно испорчена.
— Прости.
— Ничего страшного. Ты справишься?
— Не знаю. — Глаза у нее снова наполнились слезами. — Я не хочу уезжать в интернат. Но папе я больше не нужна. Теперь у него есть Беверли.
Спецшкола, разумеется, была идеей мачехи. Кто просил ее рассказывать отцу о порезах?
— Уверен, ты ошибаешься, — возразил Сойер.
Она лишь молча покачала головой. Он так ничего и не понял.
Он нерешительно протянул руку и заправил ей за ухо прядь ядовито-розовых волос.
— Я и забыл, какая ты без боевой раскраски.
— Я становлюсь невидимкой.
— Нет. Ты красивая.
Она не поверила ему. Не могла поверить.
— Сойер, иди к черту.
— Можешь верить во что хочешь. Но я никогда не вру.
— Ну еще бы. Ты ведь у нас само совершенство. — Она помолчала, потом обернулась к нему. — Ты правда считаешь, что я красивая?
— И всегда так считал.
— А что ты скажешь про это? — Она задрала рукава рубашки и продемонстрировала ему исполосованные руки.
Отец и Беверли убрали из ее комнаты все острые предметы, как будто она была несмышленой малышкой, поэтому самые глубокие порезы уже успели затянуться, но, когда на нее накатывало, она раздирала кожу ногтями.
— Это тоже красиво?
Сойер в буквальном смысле слова шарахнулся от нее — именно этого она и добивалась. Это было доказательство. Свидетельство того, что она и в самом деле не заслуживает ничьей любви.
— Господи. Это ты сама себя так?
Она опустила рукава:
— Да.
Она думала, что он уйдет, но он остался. Они долго сидели молча. В конце концов она устала сидеть неподвижно и, отклонившись назад, растянулась на траве. Он какое-то время смотрел на нее, потом медленно лег рядом.
Небо в ту ночь было совершенно невероятное: озаренное почти полной луной, с рассыпанными по черному полю самоцветами звезд. Джулия никогда не уезжала из Маллаби. Будет ли в Балтиморе такое небо?
У Сойера заурчало в животе, и он рассмеялся.
— С тех пор как я съел кусок торта на обед, у меня во рту маковой росинки не было, — признался он застенчиво.
— Ты ел на обед торт?
— Я бы только тортами и питался, если бы было можно. Ты будешь надо мной смеяться, но я все равно скажу. В общем, у меня чутье на сладкое. В детстве я приходил домой ровно к тому моменту, когда мама доставала торт из духовки, даже когда гулял на другом конце города. Я видел запах, видел, как он плывет по воздуху. Оставалось только последовать за ним. Но предупреждаю: если ты хоть слово кому-нибудь скажешь, я буду категорически все отрицать.