— Ну а эту вечеринку устроили безо всякого повода. Просто чтобы повеселиться.
Эмили с сомнением покосилась на нее.
— Все будет хорошо. — Джулия снова рассмеялась. — Когда захочешь домой, я буду ждать тебя здесь. Никакого давления.
После недолгой отлучки вернулась Ингрид.
— Эмили, ты идешь?
Эмили поднялась, изобразила на лице веселость, которой — Джулия была в этом уверена — не испытывала, и двинулась следом за Ингрид.
— Кто бы мог подумать, что Далси сумеет вырастить такую славную дочь?
— Чудесная девочка, правда?
— Ты так хорошо с ней ладишь. И — нет, я не удивлен.
Джулия с тревогой пожала плечами, запоздало сообразив, что осталась с Сойером наедине и теперь ей не избежать разговора о том, о чем он хотел с ней поговорить.
— Думаю, ей нужен человек, к которому она может обратиться, пока хотя бы немного здесь не освоится. Я помню, каково это — быть в таком возрасте. И, поверь мне, я бесконечно счастлива, что для меня это уже позади.
Сойер немного помолчал, пристально глядя на нее. Его темные очки нервировали Джулию. Видеть в их стеклах наглядное свидетельство того, как ей не по себе, было неприятно.
Испытывать в его присутствии напряжение было для нее естественно. Однокашники юных лет всегда будут живым напоминанием о твоих подростковых невзгодах и комплексах. До чего же несправедливо устроена жизнь: ты перерастаешь все это и движешься дальше, живешь полнокровной счастливой жизнью, но стоит встретить того, кто учился с тобой в старших классах, как ты немедленно превращаешься в того, кем был тогда. В присутствии Сойера она становилась той, прежней Джулией — непутевой дочерью человека, который не окончил даже среднюю школу и зарабатывал на жизнь приготовлением барбекю. Сойер ни разу не сказал и не сделал ничего такого, что заставило бы ее так себя почувствовать, однако же это неизменно происходило. В чем в чем, а в этом она винить его точно не могла.
— Почему бы тебе не снять рубашку? — спросил он наконец.
— Бьюсь об заклад, ты говоришь это всем девушкам. — Он ничего не ответил, и она сказала: — Ты сам знаешь почему.
Она потянулась к сумке, чтобы вытащить бутылку с водой, но Сойер перехватил ее руку.
Он взял ее за запястье и медленно закатал рукав. Она с трудом удержалась, чтобы не выдернуть руку. Пришлось напомнить себе, что он уже видел ее шрамы. Почти все видели. Не могла же она все время их прятать.
Сойер провел большим пальцем по зажившим рубцам. Некоторые из них были тоненькими, как ниточки, другие толстыми и бугристыми. Жест вышел удивительно нежным, и у нее защемило сердце, совсем чуть-чуть.