— Значит… назло?
— Да, — признался он.
Между ними повисла тишина, напряженная и гнетущая, ее мысли явно кружились. Он открыл было рот, чтобы пояснить, но передумал и промолчал. Он хотел, чтобы Лейла возжелала настоящего Галена, а не какого-то фальшивого красавчика.
Кроме того, если он скажет еще что-нибудь, то скорее оттолкнет ее, чем привлечет. С его хрупким цветком нужно обращаться очень осторожно. Но ждать Галену всегда было нелегко. Когда он хотел чего-то, он хотел этого сразу. А Лейла… ее он хотел больше, чем кого-либо другого.
— А что мы будем делать, если Кронос или Люцифер найдут нас? — спросила она.
— Они этого не сделают, здесь ты в безопасности. Никто не знает, что я владею этой реальностью, и никто не сможет войти сюда без портала. Немногие бессмертные владеют магией, необходимой для портала, и ни у одного ублюдка нет Привратника в штате.
Даже у Гадеса его не было, хотя ходили слухи, что сын Гадеса — Уильям обладал такой способностью в ограниченной степени.
Наконец Лейла кивнула.
— Я ненавижу торговаться, но другого способа договориться не знаю. Ты защитишь меня и поможешь преодолеть мои страхи, все мои страхи, двигаясь в удобном для меня темпе, а я… — Она прикусила нижнюю губку, очевидно, по привычке. — Что ты хочешь взамен?
Нет смысла размышлять.
— Тебя. Я поглощу каждый твой дюйм, если ты когда-нибудь дашь мне разрешение, — сказал он хриплым от желания голосом. — А сейчас мы поужинаем.
После того как Лейла вернулась в свою спальню, Гален отправил Фокс ряд инструкций. Затем нашел и прочитал письма, которые Лейла написала, но так и не отправила. Как он и надеялся, некоторые из них можно разобрать.
Ее ответы варьировались от «оставь меня в покое» до «никогда не переставай хотеть меня» и «я никогда не испытывала настоящего удовлетворения до нашей интерлюдии в баре. В аду я была частью собственности, переходящей от одного насильника к другому. Я ничего не хотела. Я была НИЧЕМ. Но для тебя, думаю, я имею значение».
В этот момент слова расплылись. Потому что ему в глаза попала пыль.
Он чувствовал то же самое по отношению к ней. Возможно, он не имел для нее никакого значения — пока — но в тот момент, когда он вошел в нее, был единственным и неповторимым моментом, когда Гален испытал настоящее удовлетворение. Впервые в жизни им овладело что-то иное, чем ненасытная жажда власти. На самом деле, этот голод даже был на какое-то мгновение утолен. Она поглотила его мысли и поработила тело.
В своих письмах Лейла также упоминала, что хотела остаться с ним после того, как они занимались сексом, и задавалась вопросом, какой была бы ее жизнь, если бы она выбрала иной путь.