Она положила руки ему на грудь, словно собираясь оттолкнуть. Вместо этого она впилась ногтями в тело, чтобы удержать его на месте. Его Лейла была прирожденным хищником. Она просто забыла об этом на какое-то время.
— Ты хочешь от меня только секса? — спросила она.
— Я могу предложить только секс.
И еще больше врагов. Если он сделает их отношения официальными, то сделает из нее большую мишень, а за ее голову назначат огромную награду.
А как насчет семьи? Хотела ли она когда-нибудь иметь детей? Гален был никудышным отцом.
«Привет, детишки. Вы должны извинить папулю на секунду, он должен смыть мозги с рук».
— Как думаешь, есть ли хоть малейшая вероятность того, что мы навсегда останемся парой? — спросила она.
В ее тоне… он услышал проблеск надежды. Любезность демона?
— Ты хочешь быть парой навсегда?
Черт. Он же и так хорошо расслышал отголосок надежды в ее тоне.
— Я не знаю. Может быть? Аэрон и Оливия так счастливы вместе. Все Повелители и их жены счастливы. В полном восторге.
— Я не такой, как другие Повелители. — Он положил одну руку ей на талию, а другую протянул вперед, позволив своим пальцам замереть над ее губами. Когда она почти незаметно кивнула в знак одобрения, он провел кончиком пальца от одного уголка ее рта к другому. — В глубине души они хорошие. Идеальные. А я — нет.
Напомнив ему Лейлу, которую он впервые встретил, она сделала шаг ближе к нему, убедившись, что их ничто не разделяет, даже шепот. Ее тело прижалось к его телу. Когда они вдыхали воздух друг друга, их сердца забились в унисон.
— Я не хочу идеального, — сказала она низким и хриплым голосом. — Я хочу идеального для меня.
Был ли он идеален для нее? Были ли они идеальны друг для друга? Мужчина, который когда-то притворялся ангелом, и женщина, которая когда-то была настоящим дьяволом. Или же она должна принадлежать какому-то безымянному, безликому мужчине, который не стал бы разрушать ее жизнь?
«Кто бы он ни был, убей его, — потребовала Зависть. — Оторви ему руки и ноги, чтобы он никогда не смог к ней прикоснуться. Отрежь ему язык, чтобы он никогда не смог поцеловать ее. Кастрируй его!»
Лейла, должно быть, почувствовала всплеск насилия. Она выдернула ногти из его груди и отступила назад, разрывая контракт.
«Успокойся. Остановись».
— Все еще боишься меня? Если я не причинил тебе вреда после того, как ты пытался убить меня унизительным пирогом, я никогда не причиню тебе вреда. — Он будет напоминать об этом столько раз, сколько потребуется.
На мгновение веселье сменилось тревогой в ее глазах. Но она протрезвела так же быстро, как и раньше, и сказала: