— Но его нет на карте, — настаивала я.
— Миры пересекаются, — сказал он. — Может быть, не так сильно, как раньше. Но мы все — часть одного и того же Мирового Древа.
— Иггдрасиль, — сказала я. — Мировое дерево. Это э… метафора социальной структуры.
Локи снова рассмеялся.
— Нет, это дерево, — сказал он. — Ясень.
Я была совершенно растеряна.
— Вот, — сказал он, поставив бокал и наклонившись ко мне. — Я тебе покажу.
Его губы коснулись моих, мягкие и прохладные, и мой рот приоткрылся для него. Я чувствовала вкус меда на его губах и языке, когда он медленно пропутешествовал в мой рот. Я наклонила голову, и его язык двинулся дальше в меня, медленно и осторожно. Я почувствовала, как мир вокруг меня уходит, все мое существо сосредоточилось на его мягких губах, его настойчивом языке.
Я ахнула, когда он отстранился. Медленно, мир снова сфокусировался. Он поднял руку, чтобы погладить меня по щеке.
— Вот, — сказал он с легкой дрожью в голосе. — Мы два разных человека, разделяющих одно и то же пространство. И когда я внутри тебя… ну, где ты кончаешься, а я начинаюсь?
— Мы… пересекаемся, — сказала я, и он улыбнулся.
— Покажи мне еще раз, — сказала я, наклоняясь к нему.
***
Я проснулась от яркого солнечного света. Я была одна в своей огромной новой кровати. Она все еще пахла им. Я натянула простыни на лицо, спрятав в них голову. Древесный дым. Соль. Кожа. Я вздохнула, обнимая простыни. А потом у меня появилось очень отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Я села на кровати, одеяло упало с моих плеч, и посмотрела в окно.
Огромная черная белка смотрела на меня с ветки платана прямо за окном. «Каждая ветвь — это один мир, или все они — часть дерева?» — подумала я, улыбаясь про себя. Белка склонила голову набок.
— Кыш, — сказала я, махнув рукой в сторону окна. Я встала и пошла в душ, разминая свое больное тело. Улыбаясь.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Надень что-нибудь, — сказал Локи, и в его глазах заплясали огоньки.
Мы уже допили вторую бутылку вина, лежа рядом на моей кровати, переплетя ноги. Свечки в стаканчиках на моем комоде давно прогорели и потухли, а на радио звучал низкий, обволакивающий джаз. Часы в верней части духовки показывали, что было чуть больше часа ночи, но мне не очень хотелось спать, когда тело Локи прижималось к моему, гудя от электричества.
У меня галлюцинации, подумала я. Я одна в своей постели и схожу с ума.
— Прости? — спросила я.
— Оденься, — повторил он. — Надень что-нибудь.
— Что-нибудь теплое? — В Чикаго уже две недели было не выше нуля, и я чувствовала, как холод просачивается в мои окна.