Каждый из нас может сказать о себе слова, которыми начинается третья глава Плача Иеремии: „Я человек, испытавший горе!“.
И потому излагаемая мною тема, надеюсь, близка всякому.
Еще Достоевский сказал, что „земля от коры до центра пропитана кровью и слезами“; этим он подтвердил слова апостола: „Вся тварь стенает и мучится доныне“.
А в последние годы, когда по всей земле прошел меч, огонь, голод и смуты - страдание еще более охватило человека. Идя по улице, так редко встретишь радостную улыбку или услышишь бодрый разговор. О, конечно, бывает и улыбка на человеческих лицах, но как много в ней горечи, насмешки и притом над самим собой! А сколько незримого горя таится под этими на вид спокойными лицами и за стенами этих нарядных домов! Люди предпочитают страдать молча. Иногда человек улыбкой заслоняется, чтобы не заметили его горя, потому что человек всегда стремится, если не быть, то казаться счастливым. А сочувствие, часто неискреннее или бесполезное, только раздражает его. Поневоле вспоминается недавняя смерть всемирно-известного клоуна Макса Линдера (1925), который веселил толпу неистощимым юмором и в то же время, как оказалось, таил в себе глубокую язву страдания, приведшего его в конце концов к самоубийству.
Мы живем в такие дни, когда померкло, если не солнце, то человеческое лицо: так много скорби отражает его чело, его преждевременные морщины и седина!
Страдают все: и те, кто много зла сделал, и невинные дети, и молодежь, не успевшая еще вкусить жизни.
Страдают хорошие люди, и, чем лучше человек, тем глубже его скорбь. „Сумма страданий души пропорциональна степени ее совершенства“, - говорит Амиэль в своем дневнике. А Достоевский утверждает, что „великие люди испытывают великую грусть“.
Люди страдают телом - от голода, холода, болезней, непосильного труда; страдают душой - от самих себя и друг от друга, от клеветы и зависти; страдают изо дня в день от соседства с ближними, имеющими несчастье обладать так называемым тяжелым характером; исходят в тоске одиночества и непонятости; а сколько таких, которые отравлены горечью разочарования, муками обманутой любви или скорбью, вызванной утратой близких!
Кому из нас не знаком сковывающий волю ужас бесцельности и ужас бессилия в стремлении побеждать зло и поступать по правде? Сюда относятся также удручающие, особенно художников, муки невыразимости при тщетных усилиях найти слово или вообще образ красоты для воплощения своего идеала.
Сколько тяжких минут причиняет нам сознание своего несовершенства, а также и несовершенства мира, так называемая мировая скорбь (Weltschmerz), давшая так много своих выражений в искусстве и философии, начиная от Соломона („Суета сует и все суета“) и кончая Байроном, Шопенгауером, Леопарди! Во всей мировой музыке, в тихих аккордах арфы и в пении скрипки - не звучит ли выразительнее всего тоскующая элегия, скорбь человека и всей твари?
