дурны, т. е. они противоречат действительности, и, говоря глубже - природе вещей, природе человека в ее должном, первозданном, существенном смысле.
Или, наоборот, видимая действительность противоречит нашим хорошим желаниям, и мы страдаем таким образом из-за добра. Но это опять-таки потому, что самую действительность извратили дурные желания человека. Вот почему и хорошие люди должны переносить страдания от столкновения с искаженной, испорченной природой вещей.
Ибо, „всяк за всех виноват“: каждый из нас есть лишь звено в великой цепи бытия; и в жизни мы делим часто и незаслуженные горести, также как и незаслуженные радости.
Иногда, как мы уже сказали, наша собственная нравственная действительность, наши действия противоречат нашим высшим желаниям - „доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю“, и мы испытываем глубокое внутреннее страдание - мучение совести.
В конечном счете почти всегда мы найдем первопричину страдания в грехе (своем или чужом), в нарушении законов жизни, разъединяющем нас с Богом, людьми и природой [Ср. мысль Фребеля в его книге „Воспитание человека“: цель воспитания есть воссоединение человека с Богом, людьми и природой]; ибо „грех есть беззаконие“, ή άμαρτία έστίν ή ανομία. (1 Иоан. 3 гл. 4 ст.).
Какие же это законы?
На языке биологии и социологии - это законы жизни, сохранения рода и вида, общества и личности.
На языке этики - это законы любви, чистоты, справедливости и почитания того, что выше нас.
На языке религии - это заповеди Бога.
Здесь кстати сказать, что Библия в вопросе о происхождении и природе зла (unde malum? откуда зло?) существенно отличается от других религиозных учений, например, от древнеперсидского; в то время как последнее признает зло как субстанцию, т. е. как сущность, извечно и наравне с Богом существующую, Библия признает зло лишь как отношение; диавол - это бывший ангел, ставший к Богу в неверное отношение, противоречащее его первозданной, доброй природе; таким образом, и метафизическое зло по Библии есть лишь свободное уклонение данного существа от своей нормальной природы.
Вопрос о смысле страданий связан, как мы видим, с одной стороны с вопросом о зле, а о другой стороны он примыкает к вопросу о смысле жизни, о том основном задании, для которого живет человек.
Этот основной закон жизни [Более подробно об этом – в моей лекции «Смысл жизни» (напечатана в 1950 г.). «Смысл страдания», «Смысл жизни» и готовящийся к печати: «Смысл красоты» - составляют три части предполагаемой «Трилогии».] есть „обожение“ [Выражение древне-христианской литературы] человека, раскрытие в нем и во всей природе божественного начала - так чтобы искра Божия, способность любви, мудрости и творчества, разгорелась в пламя, чтобы человек и мир насквозь стали солнечными, чтобы высшая жизнь духа охватила все бытие и Бог был „все во всем“.