Жаль, конечно, что Эни более… более… эгоист. Шми вздохнула, беседуя с таким взрослым сыном, и чувствовала грусть. Вырос. Влюбился. Теперь ему нет дела до матери, у него своя жизнь. Хорошо, Люк более непосредственный. А еще побитый жизнью. И умный. Он прав, не стоит пока Энакину знать, что брат, которого он никогда не видел, жив, здоров и знает о его существовании. И горит желанием попенять ему за черствость и равнодушие. Пусть. Она вмешиваться не будет. Мальчики сами разберутся.
– Нет, Эни, все в порядке. Я была очень больна, но меня вылечили. Хотя это и было тяжело. И дорого.
– Но… – парень нахмурился, осматривая обстановку более внимательно. Обычный татуинский дом, ничего особенного, однако… кухонная техника, первоклассная, система кондиционирования, на улице пара бант… откуда?
– Подарок, – небрежно пожала плечами Шми. – Потом поясню. Ты лучше о себе расскажи! Столько лет тебя не видела, а ты и весточки не слал, – упрекнула она парня, и у Энакина хватило остатков совести покраснеть, и начать что-то мямлить. Рядом нахмурился Оби-Ван, поймавший взгляд Клигга, устремленный на Избранного. Мужчина смотрел внимательно и настороженно, словно сравнивая Скайуокера с кем-то. Вот он прищурился, слегка скривил губы на миг и вышел. Джедай, минуту помедлив, отправился за ним.
– Господин Ларс?
– Да? – вяло отозвался Клигг, задумчиво уставившись на спящих бант – несколько огромных волосатых курганов на песке. Надо и их продать. Они, конечно, неприхотливые, но зачем ему такая морока в хозяйстве? Или оставить? Есть над чем подумать.
– Что случилось с госпожой Шми? Это ведь не болезнь?
– Нет, – покачал головой Ларс, вспомнив разговор с Люком. – Не болезнь. Несчастный случай. Шми осталась в живых только благодаря невероятному стечению обстоятельств.
– А…
– Остальное вас не касается, – грубовато прервал попытку допроса Клигг, продолжая сверлить взглядом бант.
– Энакин волновался, – мягко произнес рыцарь, и Ларс фыркнул.
– И что? Это что-то изменило? Его волнение? Помогло? Если бы не помощь родственника, то вы бы приехали как раз на похороны. Волновался он… и прилетел через месяц. Ну-ну.
– Энакин – падаван, и подчиняется распоряжениям Совета, – так же мягко ответил Кеноби. – Он был занят…
– Вот именно, – отрубил Клигг, вспоминая, как Люк дневал и ночевал возле матери. – Он был занят. Что и требовалось доказать.
Мужчина дернул плечом, складывая руки на груди, и всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор. Кеноби постоял минуту и пошел в дом. Прилетели? Убедились, что все в порядке? Пора и честь знать. И вообще, надо с Энакином обстоятельно поговорить насчет привязанностей. А еще – увеличить нагрузки. Видимо у падавана слишком много свободного времени образовалось, которое можно использовать для тренировок, чтобы лишние мысли в голову не лезли. И надо поговорить с магистром Йодой, что он посоветует по этому поводу.