— Больше тебе не придется возвращаться сюда. В эту старость, в эту тоску.
Она хрипит, но я знаю, что за страхом скрывается благодарность. Я беру самый острый осколок, он легко входит в дрожащее от предвкушения горло Елены Викторовны.
— Будь с ними. Будь ими. — С каждым словом стекло входит в плоть все глубже и глубже. — Будь домом, будь сумасшедшей Рутой и мелом в ее руке, будь безглазой Олли, ждущей от нее вестей. Будь Китти и Нэнни. Будь висящим во тьме, и тьмой омывающейся. Будь Норой и вороном. Будь вороном в Норе.
Из ее рта течет кровь, зубы скалятся, тело бьется в последней агонии.
— Спи, спи, спи, — повторяю я, и она затихает.
На вкус ее губы — соль и сахар.