Коренастый выхватил из кармана выкидной нож и шагнул вперед. Высокий что-то отрывисто бросил ему как раз в тот момент, когда хозяева квартиры начали кричать, а американка – плакать. О'Рурк отпустил руку румына, и Кейт увидела, как тот хватает ртом воздух и разминает пальцы. Затем он рявкнул что-то еще и его напарник, спрятав нож, погнал ошеломленных американцев из квартиры. Вся компания проскользнула мимо стоявшей в дверях Кейт, будто ее вообще не существовало. Дети рыдали вместе со своей мамашей. Отец семейства стоял, потирая небритую щеку, как после пощечины.
– Imi pare foarte rau, – сказал О'Рурк цыганам, что Кейт поняла как «мне очень жаль». – Noapte buna, – произнес он, выходя из квартиры, что означало «спокойной ночи».
Дверь захлопнулась. Священник и Кейт стояли в коридоре, глядя друг на друга.
– А вы не хотите перехватить этих американцев? – спросила она. – И забрать их в Бухарест с нами?
– Зачем?
– Ну, они могут поехать еще куда-нибудь с этими…, с этими сволочами. Кончится тем, что они утащат другого ребенка прямо из кровати.
О'Рурк покачал головой.
– Сегодня вряд ли. Все это, так сказать, сбило их планы на вечер. Я завтра им позвоню в «Лидо». Кейт посмотрела в темный лестничный проем.
– А вы не боитесь, что вас поджидает один из этих подонков?
Ей показалось, что подобная мысль весьма позабавила священника и он улыбнулся. Но улыбка тут же сошла с его лица.
– Не думаю, – мягко сказал он, и в его голосе прозвучало почти неуловимое сожаление. – У них сейчас голова болит о том, как бы поскорее доставить этих голубочков домой, утешить их да провернуть новое дельце.
Кейт кивнула и пошла за священником вниз по лестнице из дома, провонявшего мочой, чесноком и безысходностью.
***
Хоть Кейт очень устала, тем не менее по пути в Бухарест она не могла удержаться от расспросов. «Дачия» представляла собой сочетание грохота в коробке передач, стонов в механизмах и скрипа пружин, а воздух свистел даже при закрытых окнах, так что им пришлось повысить голоса.
– Я знала, что большинство американских пар в конце концов платят за здоровых детей, – сказал она. – Но только не могла представить, что это происходит так цинично.
О'Рурк кивнул, не отрывая глаз от темной дороги. Стена пламени над Питешти осталась далеко позади.
– Вы бы видели, как все это выглядит, когда их привозят в какую-нибудь бедную цыганскую деревню, – тихо сказал он. – Это превращается в аукцион…, какую-то барахолку.
– Они что, в основном имеют дела с цыганами? – В голосе Кейт слышалась откровенная усталость. Она поймала себя на том, что очень хочет сигарету, хоть и не курила с юности.