Кейт достала бутылочку с заранее подогретой смесью и попыталась вставить соску в маленький ротик. Малыш отворачивался, не желая есть, но каждый раз его взгляд возвращался к ней. Тогда она поставила бутылочку на подоконник и стала его просто укачивать. Глаза ребенка медленно закрылись, а частое дыхание перешло в спокойное сонное посапывание.
Она покачала его еще немного, напевая колыбельную, которую ей пела мать.
Тихо, дитя, не говори ни слова,
Мама купит тебе пересмешника.
А если пересмешник будет петь,
Мама купит тебе бриллиантовое кольцо.
Вдруг Кейт умолкла и приблизила к себе лицо малыша. Она вдыхала его детский запах, ощущала шелковистость его реденьких темных волосиков, его частое дыхание обдавало теплом ее щеку.
– Не бойся, Джошуа, – шептала она. – Не бойся, малыш. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я не дам тебе пропасть.
На следующее утро, после шестнадцатичасовой смены и лишь трех часов сна, Кейт отправилась в красивое министерское здание, чтобы начать бесконечную бумажную волокиту, связанную с усыновлением.
***
Возвращаясь в тот день в госпиталь, она встретила на лестнице Лучана Форсю. Он горячо обнял ее, крепко поцеловал в щеку и отступил на шаг.
– Неужели это правда? – спросил он. – Ты хочешь усыновить ребенка из третьего изолятора?
Кейт лишилась дара речи. Она еще никому ничего не говорила об этом, кроме министерских чиновников сегодня утром. Ей пора бы уже привыкнуть к тому, что здесь, кажется, все знают с самого начала.
– Это правда, – ответила она.
Лучан усмехнулся и снова обнял ее.
Кейт не могла не улыбнуться в ответ. Этому румыну, студенту-медику, было двадцать с небольшим, но она никогда не воспринимала его ни как румына, ни как студента. Сегодня Лучан был одет в гавайскую рубашку от «Рейн Спунер» с большими розовыми цветами, вареные джинсы «Кэлвин Клен» и кроссовки «Найк». Его аккуратно подстриженные волосы чуть-чуть не дотягивали до прически панка, а на руке красовался дорогой, но неброский «Ролек». Лицо Лучана было слишком загорелым для студента-медика, глаза – слишком ясными и живыми для румына, а английский – беглым и насыщенным идиомами. Кейт частенько думала о том, что, будь она помоложе лет на пятнадцать, даже на десять, ей трудно было бы устоять перед его обаянием. А сейчас он являлся единственным настоящим другом в этой странной, печальной стране.
– Великолепно! – воскликнул он все с той же улыбкой, вызванной известием о ее предстоящем материнстве. – Если мы с тобой поженимся, то таким образом обзаведемся ребенком без всяких усилий и долгого ожидания. Я всегда говорил, что «Поляроид» должен заняться производством детей.