Кофе меня оживил. Голова заработала. Я начал смотреть в бойницы. Земля схватилась морозцем. Ехали быстро. Теперь, под снегом, всё выглядело непривычно и мне приходилось ждать минут по десять, пока глаз не цеплялся за какую-нибудь знакомую деталь ландшафта или растительности. Наконец, мы проехали знакомый березняк с опятами. Тот, где билась группа Хасанова. Я смог сориентироваться в пространстве. За ночь ушли мы километров на двести. Ещё пара часов, и Рынск. Место Генерала пустовало.
- А где Генерал?
Тракторист неопределённо махнул рукой.
- Таам... С командирами стронгов поехал. Тебя будил, да ты не просыпался.
- Ясно.
Я замолчал. Задумался. С одной стороны, Алёна от меня всё дальше и дальше. С другой, можно, удаляясь, - приближаться. Там, в Муравейнике, сейчас верная смерть. Здесь - потенциал к усилению. Информация. И тут этот сон. Сон вернулся.
Будто бы наша колонна на рассвете едет по мосту, а она стоит и смотрит на меня с обочины. Мы встречаемся взглядами. И она исчезает, а потом вновь появляется, такая довольная, счастливая. И колонна всё дальше, дальше, и она все меньше и меньше, пока не пропадает из виду совсем. Я ничего не делал, потому что думал, что это сон. А может, это был не сон, может, мы в самом деле проезжали мимо неё? Нет, так быть не могло, её бы забрали. Спросить, что-ли? Хотя был приказ не останавливаться. Не забрали бы. Но всё равно так быть не могло, логика подсказывала, что это всего лишь сон. А вот сердце...
Глава 10. Чего хочет Стикс.
10. Чего хочет Стикс.
Стекловата пришла в себя под утро от сильного запаха псины. Её спасительница сидела рядом, у костра, и подбрасывала в огонь перегоревшие пополам, брошенные туда раньше, длинные палки. Её дыхание лёгким парком поднималось к небу и таяло. Но было реально тепло. Тепло было не только от костра, он нужен был скорее для приготовления большой рыбины. Алёна сидела, облокотясь на что-то большое, тёплое, мягкое и вонючее.
Приятный, глубокий голос спасительницы нарушил тишину:
- Проснулась. Не бойся, он ручной и иммунный. А я Квопа, так и зови.
Стекловата обернулась. Она сидела, утопая в шкуре гигантского бурого медведя. Тот дремал, согревая девушку теплом своего горячего тела.
Женщина продолжила:
- Это не мой пет. Но нас не тронет.
Алёна попыталась заговорить, но натруженное накануне горло подвело. Она закашлялась.
Из стоящего рядом с костром закопчённого котелка Квопа отлила немного курящегося на утреннем морозце чая в небольшую деревянную чашку с отколотой ручкой. Ей бы место в музее этнографии, но она была здесь. Алёна отпила. И наконец смогла говорить.