– Мир твоему дому, почтенный Тойхаг, – произнёс я, перешагнув высокий порог. Ветер уже, должно быть, вовсю наслаждался отдыхом в стойле, а я стоял перед подслеповатым хозяином, как на смотре. Сердце уже вовсю плясало в груди – доехал наконец! – Не узнаёшь?
– Это же Сибранд, отец! – всплеснул руками высокий юноша – нет, молодой мужчина – в котором я с трудом угадал хозяйского племянника, когда-то худосочного мальчишку, с которым раз или два играл на улице. – Сибранд, приёмыш покойного примипила Луция! Ну, помнишь, дядя?! Живой! А ты говорил – погиб! Эх, жаль, не поспорили с тобой!
– И впрямь живой, – обрадовался Тойхаг, поднимаясь из-за стойки. – Вот уж… новость… хорошая новость, хорошая! – тут же оговорился пожилой реттон, расплываясь в беззубой улыбке.
Мой товарищ по детским играм бросил ящик с овощами, который нёс на кухню, подскочил, без всякого стеснения облапив меня измазанными в земле руками. На его шоколадной коже разводов, впрочем, видно не было, зато на моих блестящих доспехах – даром чистил на привале, что ли – тотчас появились отпечатки чужих пальцев.
– И я рад тебя видеть, Эйхаб. У вас всё в порядке?
– Отлично! – даже обиделся молодой реттон. – Цветём и пахнем, друг! От посетителей отбою нет – вот как славно идут дела! Да и ты, небось, не просто так зашёл, – хитро прищурился Эйхаб.
– От товарищей отстал, – тут же признался я. – Две женщины, двое мужчин. У тебя остановились? – спросил, будто сомневаясь.
– А то! – просиял реттон. – Ты, небось, о вчерашних посетителях говоришь. Здесь заночевали! Две комнаты заняли, завтра поутру расчёт.
– Покажи.
– Разошлись все, – охладил мой пыл Эйхаб, – кроме бруттки. Неможется ей. Я уж и лекаря предлагал – отмахнулась, пройдёт, говорит.
Сердце подпрыгнуло едва ли не в самое горло. Осторожно притянув к себе реттона за локоть, нагнулся к нему поближе:
– Обед-то у вас готов?
– Обижаешь, друг! – тут же завёлся горячий реттон, но я его прервал:
– И комнаты свободные имеются?
– Как раз напротив той, где поселилась бруттская госпожа, – тут же сориентировался бывший товарищ.
Я усмехнулся, отсыпая в протянутую ладонь витольдовы монеты. Когда, наспех сбросив с себя доспехи и освежившись, как сумел, я стучал в заветную дверь, во второй руке у меня уже покачивался тяжёлый поднос с дымящимися блюдами. Ответа не последовало, так что я повторил, рискуя уронить лучшие яства старого Тойхага на пол.
– Кто? – раздался приглушённый голос по ту сторону двери, и я не сдержал широкой улыбки, толкая дверь ногой.
Деметра встретила меня в постели. Как только дверь распахнулась, бруттка подскочила, но с ложа благоразумно не спустилась, ошарашено разглядывая непрошеного посетителя широко распахнутыми глазами.