Деметра неуверенно улыбнулась. Лёгкая, как тонкий аромат, тень удивления и заинтересованности.
– Иди в дом, – так же коротко велел я.
Поднял непослушные руки, плотнее запахнул плащ на её груди. Подтолкнул в плечо.
– Иди, – повторил хрипло. – Я позже.
Дочь Сильнейшего встревожено глянула на меня, но перечить не стала – развернулась и вошла в хижину. Вскоре потянулась из печной трубы тонкая струйка дыма, а я присел на пороге, обхватив голову руками. Мир вокруг просыпался: кричали морские птицы, мягко шумел прибой под тонкой коркой льда, со стороны дороги доносились пока ещё далёкие голоса и скрип повозок. Ветер окончательно утих, и я наслаждался живой тишиной, прикрыв глаза и успокаивая разбушевавшееся дыхание. Проклятый артефакт не позволял расслабиться ни на миг: наполнял чувствительный слух новыми шорохами и звуками, вкрадывался вкусным ароматом из хижины и солёным запахом моря, обострял бурлящие внутри эмоции до абсурда, притягивал к себе оттенки чужих чувств, жёг изнутри чёрным пламенем. Я уже ощущал не душевную, но физическую боль: выплеснуть бы жидкое пламя, вырвать его из себя, как это сделала Дина…
Гордая сикирийка поплатилась жизнью за то, что рассталась с сердцем огня. Пережил бы я своевольное избавление от артефакта? Я бы не возражал против скорой смерти – слишком устал от пустой и трудной жизни – но вовремя пришёл в себя. С трудом я вспомнил, отчего находился сейчас на берегу южного моря, тщетно подавляя в себе чуждую стихию. Олан. Дети. Меня ждут. И стараниями светлого легата Витольда я был ещё очень далёк от завершения миссии…
Тяжело поднявшись, я вошёл в хижину. Строили, видимо, местные рыбаки для своих нужд, но в этот день, на наше счастье, внутри оказалось пусто. Деметра наскоро смахнула пыль и грязь с покосившегося стола, расстелив чистую тряпицу на продавленной столешнице, так что меня встречали остатки походных сухарей и горячая настойка, которую дочь Сильнейшего разливала из вскипевшего чайника по кружкам.
– Подкрепись, – устало посоветовала госпожа Иннара. – Даже твой запас сил не бесконечен. Ты не спал…
Спать мне по-прежнему не хотелось, в отличие от Деметры: чужую острую усталость я ощущал всем существом – даже у самого ноги подгибались.
– Я прилягу, – подтвердила мои догадки госпожа Иннара, без сил опускаясь на плоскую лавку у единственной ровной стены. Походную сумку бруттская колдунья подложила под голову, тотчас прикрывая глаза. Шепнула сонно, бессознательно, – не позволяй мне… долго…
Я прихлебнул настойку из кружки, тотчас отставляя её с отвращением: горячего в утробе и без ароматного пойла хватало. Постоял какое-то время, раздумывая над малоаппетитными сухарями, и решительно обогнул стол. На хлипкую лавку сесть не решился – проломлю иссохшее дерево на раз – а потому попросту опустился на пол, лицом к лицу с госпожой Иннарой.