Глухая корка обиды и непонимания. Дочь Сильнейшего свернулась в моих объятиях, обхватывая себя руками за плечи. Тряхнула головой, чтобы отросшие пряди скрыли лицо.
– Я всегда жила мечтами, – мёртво произнесла госпожа Иннара, а я ощутил сосущий холод в груди – как в том бездонном колодце у Живых Ключей. – Сбегала в них от отца. Он не давал мне жить – не отпускал от себя – и пользовался, как бессловесной тварью. Даже в гильдию не отправил. Нанял лучших мастеров, потом учил сам. Я ненавидела тёмные искусства, но только мои успехи… оживляли наши вечера. И я старалась. Впрочем, – встрепенулась вдруг Деметра, – всё это не оправдывает ни моей слабости, ни моих ошибок. Отец был просто… таков, как есть. А я потратила долгие годы, чтобы разглядеть в нём того, кем он не являлся. Затем влюбилась.
Я тотчас напрягся, ожидая услышать имя Люсьена. Госпожа Иннара моих ожиданий, хвала Духу, не оправдала.
– Вначале я мечтала о том, что где-нибудь есть человек… который бы меня понял, – голос Деметры стих, словно колдунья заново переживала тоскливые годы. – Все эти частые переезды, бесконечную муштру, тёмные искусства, всё, что я делала не потому, что этого хотелось мне… Одна жизнь на двоих… лишь приложение к отцу. Никто не видел меня по-настоящему – даже Люсьен, хотя он пережил всё то же, что и я. Думаю… мы оба нуждались в более сильном человеке, в том, кому мы могли бы довериться. Питаться… прости, Сибранд, но это так… питаться жизненной энергией другого человека. Адептам твоего круга не объясняют, но иногда магам без этого не выжить. Тёмные искусства выжигают…
– Кто он?
Госпожа Иннара поняла. Дёрнула плечом безразлично, тщетно загоняя клубок болезненных эмоций на дно уставшей души.
– Что тебе имя? Познакомились в Оше. Стонгардец бруттских кровей… Полукровка и маг. Слабая в нём оказалась искра. Когда убийцы отца его вычислили, он даже защититься не успел. Об этом я узнала спустя много лет, – тихо проронила Деметра. – А тогда подумала, что он просто исчез. Оставив меня носить его дитя под сердцем…
Душевные излияния всегда неприятны. Сам их не любил. Верно, что и госпожа Иннара тщательно избегала. До этого дня…
– Отец узнал, – помолчав, негромко заговорила колдунья. – Исхлестал меня словами… оскорблял. Впервые в жизни ругался – грязно, не как бруттский аристократ, не как Сильнейший, не как… отец. Замолкал, смотрел брезгливо… Позор для рода! – горько усмехнулась Деметра. – Не столько его разгневал сам поступок, сколько безвкусный, непростительный выбор единственной дочери. И хотя стонгардцем мой избранник был лишь наполовину, этого оказалось достаточно. Такого потомства в нашем роду не будет! Избавься от паразита, Деметра…