– Не сбивай её, – почти дружелюбно попросил молодой брутт, не сводя с рыжего Нуарэ неподвижного взгляда чёрных, как ночь, глаз. – Видишь, как старается. Лучше скажи, почему вы потеряли столько времени? Что вас задержало?
– Говорю же: ключа не было, – медленно, словно нехотя, проговорил альд, в свою очередь не отводя от адепта гильдии немигающих глаз.
– Что есть ключ? – так же мягко спросил Люсьен, и Деметра вдруг подпрыгнула за моей спиной, нетерпеливо хлопнула по плечу: подвинься, мол. Я чуть провернулся, пропуская нервную предводительницу колдовского отряда, и та юркнула вперёд, едва не наткнувшись на сидевшего у моих ног Люсьена.
– Кровь, – помедлив, невнятно выговорил пленник.
– Всего-то? – удивился молодой колдун. – Жертвенная кровь?
– Нет.
– Что – нет?! – не выдержала Деметра, тут же прикрыв себе рот ладонью.
– Что – нет? – повторил Люсьен, не отрывая от Нуарэ чёрных глаз. – Чья кровь требуется?
– Того, кто рождён под сердцем этой стихии, – мучительно скривился альд. Лоб его прорезали глубокие морщины, на висках выступили крупные капли пота, но он по-прежнему смотрел в бездонные глаза Люсьена. – Кровь Стонгарда. Но не жертвенная. Тот, кто отдаст её, должен это сделать добровольно…
Нуарэ вдруг вскрикнул, дёрнулся всем телом, и Люсьен поспешно отпрянул, прикрывая глаза рукавом. От резкого движения парень едва не повалился мне под ноги, и я молча вздёрнул его за отворот мехового плаща, подождав, пока тот не утвердится на скользких камнях как следует.
– Гад, – фыркнул брутт, растирая глаза. – Зачем сопротивляться, когда все секреты уже выболтаны?
Люсьен отнял наконец рукав от лица, взглянув на меня натёртыми до красноты глазами, и улыбнулся почти весело.
– Теперь и я готов уверовать в вашего Великого Духа! А, Деметра? Слышала, что сказал господин Нуарэ? Добровольная кровь Стонгарда! Даже не знаю, где бы найти такую?
Вместо ответа Деметра повернулась ко мне. Стояла колдунья по-прежнему близко, так что ореховые глаза заглянули мне в лицо пытливо, почти проникновенно.
– Помоги нам, Сибранд, – попросила дочь Сильнейшего, разглядывая меня так, будто видела впервые. – Обещаю, всё для твоего сына сделаю. Уговорю отца помочь, если сама не справлюсь… только помоги нам. Прошу тебя. Время дорого!
Я смотрел на низкорослую бруттскую женщину со странным чувством. Ведь смолчала о том, что Сильнейший, главный маг гильдии, приходится ей отцом! Смолчала, не собиралась мои проблемы с родичем обсуждать – за мелкую-то услугу. А вот теперь – просит, лебезит, словно жизнь её от этого зависит. Совсем не так говорила со мной в таверне. Тогда она требовала, хлестала словами, как кнутом, – да и за короткую дорогу ласкового обращения от неё я не слышал. А вот теперь – просит… не как правая рука Сильнейшего, не как один из лучших магов гильдии – как женщина просит. Мягко. Искренне. Почти нежно. Словно мы одни, а помочь больше совсем некому…