Мистер Эшли-Монтэгю почти рухнул в кресло.
– Боже мой, Боже мой, – прошептал он наклонился вперед будто хотел спрятать лицо в ладонях. Но вместо этого он снял очки и принялся протирать их белоснежным носовым платком. – Что вы хотите?
У Дейла чуть не вырвался вздох облегчения.
– Я хочу знать, что происходит, – сказал он. – Я хочу видеть записи историка… Доктора Пристмана… Хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете о колоколе и о том, что произошло когда-то. И больше всего… – Теперь у него все-таки вырвался вздох облегчения. – Больше всего я хочу знать, как можно остановить это все.
Сквозь решетку с западной стороны подвала, расположенного под эстрадой, пробивался солнечный свет и бликами ложился на темную, влажную землю. Майк и Минк сидели рядом пока старик вел свое повествование, часто прерываемое большими глотками шампанского, долгими приступами кашля и еще более долгими приступами молчания.
– Та зима была очень холодной, холода настали как раз после наступления Нового Года… И нового века… Я тогда был маленьким пацаном, не старше, чем ты сейчас. Сколько тебе? Двенадцать? Нет, одиннадцать?… А, ну и мне было примерно столько же, когда повесили того негра.
– Школу я тогда уже бросил. Большинство из нас не ходили в школу подолгу… Только, чтобы научиться подписывать свое имя… Да немного считать… Вот и все, что требовалось человеку в те времена. Мы с братьями нужны были отцу на ферме. Поэтому в то время когда повесили негра, я уже забросил школу…
– В том году у нас в городке стали пропадать дети. Когда исчезла маленькая Кэмпбел, это привлекло внимание всех потому, что ее тело обнаружили и потому что они были богачами и все такое… Но и до нее пропало четверо или пятеро ребятишек. Они просто не вернулись домой. Помню, я тогда дружил с одним маленьким поляком, Стрбнски была их фамилия, его отец работал в бригаде железнодорожных рабочих, которые тянули дорогу через наш город, да так здесь и остался. Стефан его звали. Ну, мы со Стефаном как-то слонялись возле салуна, поджидая своих отцов. Как раз за несколько недель до Рождества. Я-то своего нашел, и мы с братом усадили его на телегу и повезли домой, а Стефана больше никто не видел. Никогда. Последнее, что я помню, это как он брел через сугробы по Мейн Стрит в своих заплатанных штанах и в руках у него была банка, в которой он таскал пиво для своей старухи… Что-то сцапало Стефана, то самое, что потом утащило двойняшек Майеров и этого… Как его звали… Маленького мексиканца. Они жили там, где сейчас свалка… Но, конечно, внимание всех привлекла смерть маленькой Кэмпбел, она все-таки была племянницей доктора и все такое.