– Когда мы замерзли, то пошли в суд… Они называли это судом… И этот суд уже почти закончился. Все дело заняло не больше часа. Настоящего судьи, конечно, не было… Судья Эшли вышел в отставку молодым, да он все равно был чуть-чуть психом…, но они все равно назвали это судом. Мистер Эшли, он знал свое дело. Помню, я стоял вместе с другими пацанами в бельэтаже школы, там, куда все эти книги складывали, и глядел в главный зал, где собрался народ, и дивился на судью Эшли. Он был такой важный в дорогом костюме, шелковом галстуке и в том шелковом котелке, который он прямо не снимал с себя. Но, конечно, когда он вел этот суд, то снял его… Я помню, что видел, как свет блестит на его белых волосах и удивлялся, как это он такой молодой и уже такой умный.
– В общем, Билли Филипс как раз кончал рассказывать, как он шел домой, когда этот негр попытался напасть на него… Сказал, что он гнался за ним и кричал, что убьет и съест… Как съел девочку до него… А этот Билли, скажу тебе, был самым большим вралем, которого я когда-нибудь видел… Маленький говнюк прогуливал школу как хотел, а потом являлся и заявлял, что ухаживал за больной мамочкой… Правда его старуха и правда болела все время, потом она вскоре и умерла… Или врал, что сам болел, а мы все знали, что он болтался по городу или рыбачил, или еще что… В общем, Билли говорит, что он вырвался от негра, а потом пошел тайком за ним в его лачужку и там увидел одежду маленькой Кэмпбел, я тебе говорил, что она приходилась сестрой Кэмпбелу? и этот негр навроде как шурудил эту одежду и всем показывал. И Билли сказал, что он побежал в город и рассказал мужчинам в салуне.
– И другой парень, кажись, это был Клемент Дейзингер, что ли… Ну да, он сказал, что видел этого черномазого, когда он болтался возле дома доктора Кэмпбела, как раз перед Рождеством, когда девочка и пропала. Сказал, что раньше забыл про это, а теперь вспомнил и понимает, что черномазый вел себя очень подозрительно. После Клемента и другие стали вспоминать, что вроде видели этого негра в городе.
– И судья Эшли ударил своим кольтом, будто это был этот… Ну как его там… А, молоток… И говорит черномазому: «Вы имеете что-нибудь сказать в свою защиту?», а тот только глядит на всех своими желтыми глазами и молчит. Конечное дело, его толстые губы были в кровь разбиты, потому что некоторым-таки удалось его стукнуть, но я думаю, если б он захотел говорить, то заговорил бы. Видать, он просто не хотел.
– И судья Эшли… Мы всегда думали о нем, как о настоящем судье… Так он опять ударил своим кольтом по столу, который они притащили вниз, и говорит: «Я объявляю вас виновным и приговариваю вас к смерти через повешение. И пусть Господь примет вашу душу». И тут вся эта толпа встала и стояла, пока он что-то еще не прокричал, а потом старый Карл Дуббет схватил этого черномазого и еще несколько человек тоже, и они потащили его мимо комнат для маленьких учеников к лестнице, которая идет мимо витражей, и потом туда, где стояли мы, мальчишки… Они протащили черномазого так близко от нас, что я мог бы дотронуться до его толстых губ, которые уже стали совсем синими…, и мы отправились за ними, когда они волокли черномазого мимо старших классов… И там то ли Карл, то ли Клемент надели ему на голову черный капюшон… И они протащили его по оставшимся ступеням. Теперь-то их больше нет, этих ступеней, их замуровали, знаешь… Ну и вытащили негра на такой узкий мостик, который шел внутри башни.