– Malum!
Алый свет, сверкал словно лазерная указка. Нортон царапал руками землю, но по-прежнему с истерзанных зубами в кровь губ не сорвалось ни одного стона, ни единого всхлипа.
– Довольно, Медора!
Она покорно опустила палочку и, виновато – голову.
– Ты – молодец. Но всё же твоё проклятие недостаточно хорошо, так что прости!
Эссус развернулся в сторону хрупкой, словно рябинка в поле, Розамунды и не колеблясь, бесстрастно уронил:
– Malum!
Розамунды встретила алый луч совсем не так, как Нортон. С пронзительным визгом сложилась она пополам, обхватывая себя руками. Через мгновение ноги женщины подкосились и, распластавшись, она ужом завертелась по траве.
Маска слетела с лица. Палочка, выпала из рук. Истошный крик не смолкал ни на минуту.
– Молчание! – это был уже не приказ, а заклятие, и оно подействовало, мгновенно обеспечив тишину. – Malum!
Жертва продолжала извиваться. Черты лица искажались в беззвучном и оттого ещё более жутком, крике.
Медора опустилась рядом с дёргающимся телом подруги на колени:
– Господин, прошу! – молитвенно сложила она руки. – Мы обе старались выполнить ваши желания! Ты сам знаешь, мои проклятия сильны. Хозяин! – сиплый голос Лейн срывался от волнения. – Прекрати, пожалуйста. Ты же убьёшь её!
– Что ж, может быть, эта смерть научит её мужа быть более осмотрительным и менее щепетильным, чем в прошлый раз!
– Это сделает вашего брата вашим врагом, – проговорил поднявшийся с колен Нортон.
Его штормило, но усилием воли колдуну удавалось удерживать тело в вертикальном положении.
– Считаешь, я способен испугаться малыша Лисандра?
– Ну, что вы? – с мягкой насмешливостью отозвался Нортон. – Вы для этого слишком самонадеянны и погрязли в гордыне, господин. Но я питал иллюзию на счёт вашей к нему привязанности. Видимо, совершенно безосновательно.
Отвешенный Нортоном поклон выглядел скорее издёвкой, чем знаком почтения.
– Malumos! – прошипел Эссус, переводя палочку с раздавленной болью женщины на стоявшего перед ним мужчину.
Нортона скрутило, даже скрючило, но он по-прежнему молчал. Как ни старался Чёрный Змей, маг стоически переносил страдания, что не могло не вызывать восхищение Лейлы, у которой был весьма низкий болевой порог и трусливое сердце.
Медора, тем временем, подползла к Розамунде и трясущимися руками перевернула бесчувственное тело с живота на спину.
– Как видите … – с усилием проговорил Нортон, поднимая лицо, искажённое гримасой боли, насмешки и презрения, – не только …наши очаровательные дамы … не могут заставить меня …кричать.
Эссус нависал над коленопреклоненным магом, грозный и тёмный, похожий на саму смерть, а тот продолжал насмехаться: