– Ты хотела совратить меня, глупая девочка? – спрашивал он, проникая все глубже. – Явилась сюда – разодетая, как аккуратная, маленькая шлюшка… с этим примитивным устройством в кармане… А потом что, Семенова? Собиралась сдать меня? Или… поиграть? А может, шантажировать?
Из-за шума в ушах я плохо понимала, о чем он говорит. Непроизвольно прикусив подушечку его пальца, я провела по ней языком.
Он резко втянул сквозь зубы воздух, отдернул руку.
– Чего ты хочешь от меня, Катерина?
Отпусти меня… пожалуйста…
– Х-хочу экзамен… пересдать… – зубы стучали так, что хотелось прижать челюсть снизу ладонью.
Виктор Алексеевич в удивлении вздернул бровь.
– И все?
Я резко кивнула.
– Тогда почему… – опустив взгляд, он бесстыдно уставился на мою грудь, – почему ты выглядишь так, словно возбуждена до предела?.. Стоять!
В ответ на мой отчаянный рывок, он просунул ногу промеж моих коленей и прижал меня к перекладине лестницы.
– Разве ты не этого хотела, моя маленькая шлюшка? Чтобы я трахнул тебя, а ты бы выдала часть записи за домогательства? Разве не за тем пришла сюда? И рыбку съесть, и кое-куда сесть?
Чувствуя на глазах слезы, я помотала головой.
– Нет? Тогда для чего записывала?
И снова в полном разладе с грубыми и обидными словами, рука его медленно поднялась к моему лицу, заправила выбившуюся из-за уха прядь волос – нежно, чуть касаясь. А потом спустилась ниже – туда, где топорщились сквозь тонкую, вязанную материю две маленькие, безнадежно твердые горошины.
– Твое тело говорит за тебя, Семенова… - прошептал Знаменский.
И сделал это. Перешел черту.
Дотронувшись до моей груди, утопил ее в своей большой ладони. Потом слегка сжал и повел большим пальцем по соску, вминая его широкими, круговыми движениями...
- Ооо…
Стон вырвался из моего рта совершенно против воли. Ноги стали ватными, и я бы точно упала, если бы не его колено между бедер. Но, ей богу, лучше бы я упала, чем это колено – в одно мгновение оно оказалось прямо там, вжимаясь в и так ноющую от напряжения промежность!
– Тебе же нравится, Семенова… Ну… скажи мне… – наклонившись, бормотал он мне в шею, заставляя вздрагивать от каждого звука, от каждого горячего облачка воздуха, щекочущего кожу. – Скажи… И я дам тебе все, что ты хочешь, и еще чуть-чуть…
Это было истинное восстание тела против разума.
И оно победило, это тело. В то самое мгновение, когда колено в очередной раз толкнулось вперед, изображая всем понятное движение, я просто не выдержала – подалась ему навстречу, обвивая руки вокруг крепкой мужской шеи.
И тут же будто лавина ласк и поцелуев обрушилась на меня. Его руки и губы были везде, мяли и сжимали мое тело во всех запретных местах – сводя с ума, не оставляя никакой надежды, что я выйду отсюда, сохранив хоть какое-то достоинство.