– Она сейчас не в Лондоне. Я отправил её на лето в Рамсгейт.
– Очень разумно. Я и сам жду–не дождусь, как бы уехать из города.
После обеда мы расстались. Будь это ещё Сезон, я бы не сильно верил, что он покинет Лондон, несмотря на его уверения. Но город опустел – никакого женского общества, и был шанс, что Бингли осуществит свой план. Ну разве что какая–нибудь леди из северной Англии поразит его воображение, и он останется в Лондоне до самого Рождества!
12 июля, пятница
Утром получил письмо от Джорджианы, живое и ласковое. Рад, что додумался послать её на море. Пишет, что они благополучно добрались до места и дом ей очень понравился: «Он невелик по сравнению с нашим лондонским, но очень удобен и с прекрасным видом на море. Мы с миссис Янг собираемся выйти на пляж попозже, и мне хотелось бы сделать наброски прибрежного пейзажа. Обязательно вышлю тебе, когда закончу. Твоя любящая сестра Джорджиана».
Я собрался было убрать его в бюро к другим письмам, но вдруг обратил внимание на её более ранние письма. Достал одно из них и сравнил с только что полученным. Прогресс был налицо – за последние годы и почерк, и стиль заметно улучшились. Однако я обратил внимание, что старые письма были удивительно трогательными, хотя почерк и грамматика оставляли желать лучшего.
Я перечитал эти старые письма и вспомнил, как беспокоился, что она будет несчастна в пансионе, но, как оказалось, мои волнения были напрасны. Ей нравились её учителя, и она завела там множество друзей. Может быть, стоит предложить ей пригласить кого–нибудь из подруг погостить у неё в Лондоне осенью? Если мне придется помогать Бингли в поисках дома, она составит компанию Джорджиане, пока я буду отсутствовать.
16июля, вторник
Утром был в парке на конной прогулке с полковником Фицуильямом. Он рассказал мне, что заезжал в Розингс и повидался с леди Кэтрин и что у неё в церковном приходе новый священник. Я вдруг подумал с досадой, что им может оказаться Джордж Уикхем, ведь зная о достатке в Розингсе, он мог напрямую обратиться с просьбой о месте к моей тёте.
– Как зовут нового священника? – спросил я его.
– Коллинз.
Я вздохнул с облегчением.
– Тучный молодой человек с прекрасными манерами, – продолжил полковник Фицуильям. – Смесь самоуничижения и тщеславия. Расхваливает всё что угодно. Говорит долго, но ни о чем. Не имеет собственного мнения, за исключением только что веры в собственную значимость, в чем смешон, но непоколебим. Тетушке нашей он, однако, по душе. Он хорошо ведет службы в церкви и полезен как партнер за её карточным столом.