15 апреля, вторник
Элизабет очаровала и околдовала меня. Здесь мне угрожает большая опасность, чем в Хартфорде. Там постоянно перед моими глазами была её семья, настойчиво напоминая о невозможности нашего союза. А здесь я остаюсь наедине с ней, совершенно безвольный.
Её живость и доброжелательный юмор, постоянно прекрасное настроение – всё это расслабляет меня, заставляя забыть об привычных условностях и раскрепоститься, но именно этого я и не должен допускать. Я не должен думать только о себе. Мне следует помнить о моей сестре.
Оставить Джорджиану беззащитной перед вульгарностью миссис Беннет было бы жестоко с моей стороны, и никак не совмещалось с понятиями братской любви. Невозможно было пожелать Джорджиане таких сестер, как Мэри, Китти и Лидия Беннет. Невозможно было допустить их малейшего влияния на неё, вовлечения в круг их ничтожных интересов. Но именно это произошло бы, женись я на Элизабет. Более того, сестра моя будет принуждена выслушивать рассказы о Джордже Уикхеме, который так мил младшим девицам. Нет. Я не могу допустить ничего подобного. Я никогда не пойду на это.
Но тогда я должен внимательно следить за собой, чтобы не сказать лишнего в присутствии Элизабет. Она не доложна догадываться о моих чувствах. Она наверняка подозревает, что я неравнодушен к ней. Нет сомнения, что её доброжелательность и открытость подталкивали меня к ней, и теперь она ждет, когда я ей откроюсь. Выйдя за меня замуж, она поднимется из своего круга в мой. В моем лице она обретет доброжелательного супруга с прекрасным характером, а сама станет хозяйкой Пемберли. Мужчина подобных достоинств, моего характера и безупречной репутации, обладающий таким состоянием и занимающий такое положение в обществе, притягателен для любой женщины. Но нашему союзу никогда не бывать.
17 апреля, четверг
Я не знаю, что со мной происходит. Мне необходимо избегать встреч с Элизабет, а я, вместо этого, каждый день сопровождаю полковника Фицуильяма, когда он направляется навестить обитателей пасторского дома. Я не могу противиться удовольствию увидеть её. Она не писаная красавица, но её облик не отпускает меня.
Я был достаточно тверд в намерении не сказать ничего лишнего, но моё постоянное молчание привлекало даже больше внимания.
– Почему ты не произносишь ни единого слова, когда мы приходим в этот дом? – поинтересовался полковник Фицуильям сегодня, когда мы уже возвращались после визита. – Совершенно не похоже на тебя, Дарси.
– Мне нечего сказать.
– Ты меня удивляешь. Я видел тебя, разговаривающим с людьми, принадлежавшими к совершенно разным кругам – от епископов до крестьян. Ты всегда находил правильные слова и для тех, и для других, и это при том, что ты постоянно утверждаешь, что тебе трудно общаться с незнакомыми людьми. Но стоит нам зайти в дом священника, ты рта раскрыть не можешь. Вместо прекрасно воспитанного джентльмена является совершенный нелюдим. Ты мог бы, по меньшей мере, поинтересоваться, как поживают курочки миссис Коллинз или как паства воспринимает проповеди мистера Коллинза. Если совсем не о чем спросить молодых леди, всегда можно поговорить о погоде.