— Фрау Фридманн. — Он сощурил глаза, голос тихий и угрожающий. — Вы арестованы.
Ну всё. Вот теперь мне точно конец. Я ещё сильнее вцепилась в ручку чемодана, только чтобы он не заметил, как предательски задрожали руки. Не знаю как, потому что сердце колотилось уже где-то в горле, я всё-таки набралась храбрости спросить:
— За что?
Он пристально смотрел на меня какое-то время, а затем вдруг неожиданно расхохотался.
— За то, что разгуливаете в такой юбке. Создаёте аварийную ситуацию на дороге, знаете ли.
«Чего?»
— Я прошу прощения, герр группенфюрер?
Он подошёл ближе и кивнул на чемодан.
— Что это у вас такое? Не похоже на дамскую сумочку, с какой обычно ходят хорошенькие девушки, как вы.
— Ах, это? Я только что забрала его со станции. Это один из наших чемоданов, который они умудрились потерять. — Я выболтнула первую пришедшую в голову ложь.
«Идиотка!» Тут же подумала я, ловя себя на собственной ошибке. «И какого черта ты, интересно, делаешь в километрах от станции? И на чемодане нет ни одной пометки с именем владельца!» К счастью, группенфюрер Кальтенбруннер ничего не заметил, просто взял чемодан из моих рук и сказал:
— Позвольте мне тогда вас подвезти. Не пристало вам носить такие тяжести. — Он открыл багажник и разместил чемодан внутри. — Что у вас там такое? Камни?
— Мои пластинки. И кое-какая одежда, но в основном пластинки.
— Вы привезли с собой пластинки?
— Это классическая музыка, чтобы упражняться. Для театра, понимаете?
«Да уж, более идиотского объяснения я, пожалуй, придумать не могла».
Группенфюрер Кальтенбруннер только усмехнулся, покачал головой и открыл для меня пассажирскую дверь.
— Прошу вас.
— Благодарю, герр группенфюрер.
Я забралась в его черный «мерседес», и он захлопнул за мной дверь. В боковое зеркало я увидела, как несколько мужчин в гражданском, крайне похожие на типичных гестаповцев, остановили нескольких человек и проверяли теперь их документы. Я была в относительной безопасности, если безопасным можно назвать то, что я сидела в машине лидера австрийских СС, в то время как моё радио находилось у него в багажнике.
Когда он сел рядом и завёл машину, я махнула головой в сторону гестапо.
— Что там такое происходит?
Группенфюрер взглянул в зеркало заднего вида и небрежно махнул рукой.
— Да кто их разберёт? Наверное, ловят каких-нибудь партизанов из сопротивления. Или евреев ищут. Или, что скорее всего, просто делают вид, что работают.
Я улыбнулась. Он, казалось, был в хорошем настроении. Теперь мне нужно было только вежливо смеяться над его шутками, и скоро я буду дома. Может, всё ещё и обойдётся. Я невольно тронула католический крест на руке; его холодная поверхность придавала мне уверенности. В нём был спрятан мой цианид и, как ни странно, я чувствовала себя из-за этого куда более спокойной.