Оливер улыбается кровавой улыбкой, обнажая чёрную дыру.
— Я слышал, что тело Дэнчика без головы нашли в какой-то канаве. Неужели он тебе ничего так и не рассказал?
— Хочу сравнить истории. — вру ему. Потому что, то что рассказал Дэн — ничтожная информация, которая ничего не стоит. Он исполнитель, который никогда бы не узнал настоящего заказчика. Мелкая рыба в аквапариуме, гупешка среди пираний.
— Ложь. Ты ни черта не знаешь.
— Оли, мы с тобой уже старые волки, которые знают все наперёд. Ты знаешь, что я не отпущу тебя, не прощу. ТЫ бы так же поступил на моем месте. — достаю из-за спины ствол, показываю ему. — Несмотря на все, я тебя уважаю, ты не крыса и не трус. Если ты поделишься со мной информацией, я позволю тебе уйти красиво.
Его лицо становится серьезнее, словно до него только сейчас дошло очевидное.
— Я лучше умру как собака, чем преподнесу тебе все на блюдечке. — его голос ровный и спокойный, значит не скажет ничего. — Но ради Алисы, я дам тебе подсказку… Ты не там ищешь, Лука, нужно искать ближе от того кого и не ждёшь. Ты ищешь предателя среди ребят, но нужно искать среди тех кто сидит с тобой за одним столом.
Он смотрит мне в глаза, не моргая, специально медленно произнося каждое слово, чтобы произвести нужный эффект.
— На кого ты намекаешь?
— А сколько человек ты пускаешь за свой стол? — глаза Оливера блестят больной лихорадкой.
Я встаю, делая глубокий вздох, он мог и соврать, но мог и говорит правду. Я давно думаю об этом. Делаю несколько шагов по направлению к выходу и возвращаюсь, кладу пистолет перед ним. Пытать его бесполезно, ничего не скажет. терзать тоже не хочу.
— Там один патрон. Если надеешься улизнуть — не удастся, даже если подстрелишь кого-нибудь, второй будет в тебя.
Мы выходим из дома с Захаром молча. На душе мерзко, внутри меня что-то болит. Но оставить Оливера в живых, подписать себе смертный приговор. Или он меня убьёт, или кто-то другой, решив что я слаб. Да и не прощу его из-за Монишы.
Раздавшийся выстрел проводит черту…
Алиса.
Мне страшно. Я вижу в глазах Луки невероятно чёрную бездну, сжирающую его изнутри и превращающего в настоящего Дьявола, не знающего доброты и жалости.
Он вернулся с виду спокойный, но я видела огонь в его глазах, широко раздутые ноздри и напряженные желваки на лице. Лука смотрел на меня как безумный.
— Лука, что с Оливером?
— Зачем ты спрашиваешь про него? — секунды и он рядом со мной, зажимает все тело своими загребущими руками, выжимает остатки воздуха, обостряет все мои чувства. Я на эмоциональном пределе: с одной стороны начинаю млеть от его грубых прикосновений, а с другой мне страшно до спазмов в животе. Он уходит от ответа. Ничего не говорит.