– Захотела сама сплести своё кружево? Обмануть старого Дорожника? А чего б, в самом деле, не дать красивой бабе того, что ей хочется?
Смарагдель подошёл к Нивье, заправил волнистую прядь ей за ухо и шепнул, обдавая мшисто-землистым дыханием:
– Отдам, только не на блюдечке. Сама отыщешь своего ненаглядного?
Последнее слово он презрительно выделил, и Нивье отчего-то стало стыдно. Подарки Тиненя не смущали Смарагделя, как лешачат: наверное, у самого лесового силы было столько же, сколько у водяного, а то и больше. Нивья подняла глаза на лесового, вглядываясь в красивое точёное лицо, и твёрдо ответила:
– Отыщу.
Смарагдель хмыкнул, повернулся к Господину Дорог и развёл руки.
– Слыхал, Дорожник? Согласна девица. Просто так не отдадим, посмотрим, как она, красивая, по лесам моим бегает. Устраивает тебя такой расклад, Дорожник?
Господин Дорог удовлетворённо кивнул.
– Пусть будет так, лесной князь.
Смарагдель взял холодными пальцами руки Нивьи и произнёс, бесстрастно глядя на неё сверху вниз:
– Когда ты вошла под полог моего леса, время замерло, повинуясь моим чарам. Отныне же оно потечёт привычным образом. Твой жених где-то здесь, среди чащ и полян, бродит потерянный, сам себя не помнит, как не помнит вкуса твоих губ. Найди его и выведи из чащи до того, как луна нальётся кровью. Успеешь – он твой до самой смерти. Не успеешь – станет моим.
Нивья сильно сжала когтистые руки лесового, впилась ногтями в зелёную кожу, думая, причиняет ли ему хоть малейшую боль? Сжала руки и заглянула на самое дно пылающих зеленью глаз. Жестокое, нечеловеческое существо, порождение света Серебряной Матери, древнее и могучее, с ленивой холодной кровью – ей ли с ним спорить? Ей ли торговаться? Раскроет губы, скажет хоть слово против – и возьмёт назад своё обещание, прогонит её, а Радора заберёт навечно и сожрёт с потрохами.
– Хорошо, – выдохнула Нивья. – Успею до полной луны – Радор мой. Не успею – заберёшь навеки, лесной князь.
Смарагдель медленно кивнул. Господин Дорог любовался светляками, ползающими по руке, и, казалось, вовсе забыл о разговоре лесового со смертной. Смарагдель отпустил пальцы Нивьи, отступил назад и с размаху ударил ладонью о ладонь.
Сверху хлынул свет, деревья зашумели, загудел ветер, срывая жёлтые головки лютиков и ломая тонкие берёзовые ветки. В чаще больше не царили фиалковые сумерки, а деревья будто расступились, открывая синее небо. Чаща обернулась обычным лесом, таким, каким его знала Нивья – с земляничными полянами, мшистыми опушками и зарослями таволги. Ни Смарагделя, ни Господина Дорог больше не было видно, и запоздало Нивья поняла, что так и не отдала лесовому шкатулку Тиненя.