Титженс только теперь осознал, что ему предстоит возвращение к Сильвии – возвращение в ад! Само собой, для него это был ад. Если злобный и искусный дьявол… Впрочем, дьявол, несомненно, глуп, и в его распоряжении лишь дешевые игрушки; одному Богу под силу придумать для человека невыносимые душевные муки… И в Его воле (спорить с которой невозможно, но всегда надеешься, что Господь смилостивится над тобой) погрузить Титженса в это бесконечное, утомительное отчаяние… Но если Господь это попустил, то, несомненно, как некую кару. Но за что? Кто знает, какие из его, Титженса, грехов подлежат столь жестокому наказанию в глазах Бога, Бога, который справедлив?.. Может быть, Бог таким образом карает его за развращенность?
Его пронзило болезненное воспоминание о комнате, в которой они всегда завтракали, заставленной медной посудой, какими-то электрическими приборами, пашотницей, тостерами, грилями, нагревателем для воды, которые Титженс презирал за абсолютную бесполезность; с огромными букетами парниковых цветов, которые он ненавидел за их экзотичность; с белыми эмалированными панелями, которые ему не нравились; с бледными картинами в рамках – конечно же подлинниками, гарантия от аукционного дома «Сотбис», – на которых были изображены розоватые женщины в вычурных шляпах, как на картинах Гейнсборо, продающие макрель или веники. Подарок на свадьбу, который он терпеть не мог. И миссис Саттертуэйт неглиже, но при этом в широкополой шляпе, читающая газету «Таймс», непрестанно шурша страницами, – она все никак не могла сосредоточить внимание на одной статье; а рядом прохаживается Сильвия, потому что у нее не получается усидеть на месте; она держит кусочек тоста, но руки заведены за спину. Очень высокая, светлокожая, такая же изящная, полнокровная и такая же жестокая, какими обыкновенно бывают развращенные победители дерби. Их поколениями растили для одной-единственной цели: сводить с ума мужчин определенного типа… Мелькать перед глазами, восклицать: «Мне скучно! Скучно!»; порой даже бить тарелки… И говорить! Говорить безостановочно, обыденно, умно, глупо, с ужасно раздражающей неточностью, со злобной проницательностью, постоянно подбивая собеседника на спор; а ведь джентльмен обязан отвечать на вопросы жены… Ему вспомнились постоянная мигрень, упрямство, благодаря которому он не вставал со своего места, обстановка комнаты до мельчайших деталей. Теперь это все смутно предстало перед глазами. И вновь та же боль в голове…
Миссис Уонноп что-то ему говорила, но он не помнил ее слов, как и не помнил, что говорил ей сам.