Только то, что я шел в почти полной тишине и буквально погружался в собственные ощущения позволило уловить чей-то шепот. Первые секунды был уверен, что показалось, либо же очередная шутка старого метро, но нет. Кто-то целенаправленно звал меня раз за разом бормоча имя и умоляя помочь, где-то на границе восприятия. Я даже не уверен, что до меня пытались достучаться голосом, а не с помощью ментальной речи или чего-то иного.
Решив хотя бы глянуть на столь странное явление методом тише-громче обнаружил место, где слова воспринимались громче и четче всего. Абсолютно такой же кусок стены, как и километры до этого, но что-то казалось не таким. Несколько десятков секунд упрямо разглядывал детали вплоть до мха и подтеков.
Сработало пассивное свойство Всевидящий.
Вы наткнулись на Темницу.
Уничтожив хранителя, сможете решить судьбу Пленников(1).
В случае поражения, ваша душа станет собственностью Энтдот Ха.
Перемещение через 10, 9, 8...
Зачем, я сюда полез?!
Стоило единице смениться нулем и мгновенно, без всяких спецэффектов оказался в другом месте. Ярче всего ощутил перепад температуры, так словно из стужи, забежал в парилку. В подземных туннелях было прохладно и влажно, а здесь же оказалось реально жарко и при этом мгновенно проснулась жажда от сухого, режущего глотку воздуха.
Я оказался в небольшой зале, наполненной мусором, со следами разрушений. Возможно когда-то здесь шел тяжелый бой с применением гранат или схожей по воздействию магии, возможно алхимии. Больше всего бросались в глаза небольшие трещины, перечеркивающие украшенный каменными плитками пол из которых поднимался жар и тянуло чем-то едким.
Стараясь наступать только на целые участки, двинулся в сторону двери предварительно взведя арбалет, наложив болт и не забывая крутить головой. Сразу вспомнилась детская забава — пол-лава, в которую играли, будучи совсем мелкими и порой в более сложную версию уже в школе. Дошел без особых трудностей, при этом постоянно прислушиваясь и даже принюхиваясь.
Убедившись, что из-за двери не доносится ни звука, медленно приоткрыл её – никого, пустой коридор, с уже знакомыми, разве что более крупными трещинами в полу. На темно-зеленых стенах располагались десятки картин, с которых на меня сурово взирали люди, большая часть имела некую печать породы на лице, тяжелый подбородок, высокие скулы. Не иначе как члены одной семье.
Стоило повернуть в следующий коридор, как нервную тишину этого места нарушило едва слышимое, приглушенное всхлипывание. И очень похоже, что детское или женское. Я прекрасно знал спасибо кинематографу что бывает с наивными добряками, несущимися на плачь или крики о помощи. По-хорошему стоит в начале закинуть гранату, а после уже зайти и посмотреть, кто в этом месте зовет на помощь. Но мне мешало сделать это два фактора, первый и основной – остатки человечности, ну и отсутствие гранаты, тоже мало помогало осуществлению этого сомнительного плана.