— Пригрелась? — насмешливо фыркнул Хранитель и осторожно сгрузил меня на настил. Сразу стало зябко и жутко, но Максим присел рядом, и я непроизвольно подвинулась ближе к нему.
Решено. Пора заключать временный мир.
Мы сидели, прикасаясь друг к другу плечами и думали каждый о своем. Вернее, это Максим о чем-то думал, рассеянно выстукивая пальцами незамысловатый мотивчик по настилу, а я испуганно прислушивалась к ужасающим звукам темницы. Странно, раньше всегда думала, что в подземельях и катакомбах царит тишина, но как же я ошибалась. Звуков тут было так много, и каждый из них был таким устрашающим, что у меня сводило зубы и мышцы. По каменным коридорам гулял ветер, но создавалось впечатление что какое-то страшное и огромное чудовище дышит, изредка порыкивая и всхрапывая. Где-то далеко кто-то гремел цепями и стонал, раздавался странный приглушенный вой и шорох. Мне было так страшно, что стало плевать, что подумает Хранитель, поэтому я просто вцепилась в его руку и прижалась щекой к плечу. Парень, почему-то язвить не начал, а как-то задумчиво вздохнул.
— Руслана, — тихо проговорил он, вырывая у меня руку и приобнимая ей за плечо, — мне тут Василиса сказала, что догадывается, почему не подействовало зелье.
По темнице пронесся очередной протяжный гул, и я вздрогнула.
— Опять ты за свое, — едва не всхлипнула, обеими руками обнимая парня за талию и предупреждая: — только попробуй подумать что-нибудь не то. Я Ваню люблю. Мне просто… Мне просто очень страшно.
— Да я вижу, — фыркнул Максим, успокаивающе поглаживая меня по спине, — прекрати так трястись. Никто тебя тут не съест.
Я бы на месте Хранителя такими оптимистичными прогнозами не бросалась, но пришлось поверить. В конце концов, выбора у меня сейчас не было. Максим тяжело вздохнул и еще сильнее задумался.
— Это зелье… — снова завел он свою излюбленную тему, а я закатила глаза, понимая, что горбатого только могила исправит. — Ты же помнишь, что русалки сказали на озере, какое должно быть условие для действия противоядия?
— Какое? — задумалась я, — а ты про то, что заколдованный в сердце любовь иметь должен, и эта любовь и должна опоить, чтобы заклятие снять?
Я не увидела, скорее почувствовала, как Хранитель кивнул.
— Ну и что? — язвительно поинтересовалась, а потом внезапно поняла, к чем клонит сосед. Отстранилась, сбросила с себя его руку и в ужасе выпалила: — Ты что, думал, что ты мне нравился? В смысле? Ты? Мне? Совсем что ли спятил?
Максим не ответил, но как-то странно хмыкнул.
— Знаешь, что? — я бы даже на ноги от возмущения вскочила, не будь мне так страшно, — оставь свои мыслишки при себе, понятно? Ваню я люблю, и точка. А ты мне даже никогда не нравился!