Беспокойные мысли кружили, словно надоедливые комары, и не приносили никакой пользы, кроме душевного расстройства. Нервы были на пределе, а еще начинал безумно раздражать Кожемяка. Дедуля начал мучительно ныть о своей горькой доле, почему-то забывая, что моя доля от его ничем не отличается. Я сжимала зубы и не хотела грубить впечатлительному дедушке, но понимала, что долго терпеть его завывания не смогу.
Поток жалоб прервался, когда мы, наконец, подошли к концу коридора казавшегося бесконечным. Никита замер на полуслове, с открытым ртом рассматривая ледяную пещеру, в которой мы оказались, а я даже не удивилась, порадовавшись короткой минуте тишины.
Своды пещеры были низкими и будь здесь Кощей или Максим, им бы точно пришлось пригнуться к полу, чтобы не задеть длинные сосульки, что свисали со стен и потолка, макушкой. Стены разошлись в стороны и искрились светло-сиреневым сиянием. В центре пещеры находился каменного пьедестала, который почему-то не был тронут ледяной коркой. Каменная ножка расширялась кверху, что делало его похожей на трибуну для выступлений. Сверху лежал толстый книжный том размером. От Книги Сказок (не было и тени сомнения, что это именно она) исходило синее мерцающее свечение. Оно отрывисто искрилось в воздухе, словно к книге были подключены электрические провода.
Я как завороженная двинулась вперед, а Кожемяка вырвал свою руку и попятился.
— Не пойду туда, — проговорил, остервенело замотав головой, — Хоть силой тащи, а ни на шаг приближусь!
Его слова заставили меня задуматься. Действительно, а я-то куда собралась? Если уж какое-то там перо способно сжечь человека на месте, то что говорить об огромной Книге, у которой весь внешний вид кричит — «Не подходи — убьет!»
— Боишься, Хранительница? — низкий гортанный голос испугал нас обоих. Никита со вскриком присел на корточки, зачем-то закрывая лысую голову, а я испуганно вздрогнула и попятилась. Со страху показалось, что с нами заговорила сама пещера. Перекатистый звук доносился со всех сторон, а ледяные стены мягко вибрировали.
— Кто Вы? — все-таки нашла в себе силы просипеть я.
Собеседник мне не ответил, вместо этого решив показаться на глаза. Низкие потолки, неожиданно, бесшумно поползли вверх, а очень высокий худощавый человек соткался из воздуха в паре шагов от трибуны с книгой. Это был мужчина лет пятидесяти с удивительной пушистой гривой огненно-рыжих волос. Он был одет в длинный плащ, который, как мне показалось сначала, горел настоящим огнем. Его подол стелился по полу на несколько метров назад и состоял из красочных длинных перьев вроде того, которое мы видели в коридоре. Руки незнакомец прятал в глубоких карманах на груди, и я бы ничуть не удивилась, окажись на их месте крылья.