Перо лежало на расстоянии вытянутой руки, а книга распахнулась на середине, явив миру пожелтевшие от старости страницы. Я оглянулась, ожидая увидеть, как разгневанная Жар-Птица летит на меня, с намерением разорвать острыми когтями, но мужчина стоял у стены и изображал каменную статую.
— Не-е-ет! — снова заорал он, делая несмелый шаг вперед.
Что-то в этой сцене меня сильно смутило. Какая-то догадка затрепыхалась в голове, но никак не желала обретать осмысленную форму, а мне было некогда разбираться в собственных думах. Натянув рукав на ладонь (хотя вряд ли бы это спасло) я перегнулась через раскрытую книгу, чтобы схватить перо и вонзить его в пахнущие застарелой пылью страницы, но, внезапно, замерла. Находившееся в нескольких миллиметрах перо обдало жаром кончики пальцев, а я шокировано разглядывала рисунок в Книге.
Тысячи тысяч незнакомых знаков, служивших местным алфавитом, я понять не могла, но вот картинка была говорящей. Огромная полыхающая пламенем птица пыталась взмыть в небо, а ее лапа была привязана к раскрытой книге золотой цепью. Птица рвалась вверх, а цепь горела огнем. Рыцарь в тяжелой кольчуге пытался перерубить сталь мечом, а прямо по этому мечу неслось смертельное пламя. Оно уже охватило руки глупца и стремилось дальше, а Жар-Птица била крыльями по воздуху, понимая, что скоро обретет долгожданную свободу, обмененную на чужую жизнь.
Я поняла все сразу. Отдернула руку от пера, отпрянула от раскрытой книги и подняла полные ужаса глаза на по-прежнему застывшего мужчину. Так вот, почему он только делал вид, что пытается меня остановить. Изображал страх, кричал, чтобы я не двигалась с места, а сам не предпринял ничего, чтобы убить нахалку, хотя имел для этого множество возможностей. Я поняла и откуда взялась эта легенда про жертву: её нужно было приносить не Жар-Птице! Это Жар-Птица должна принести жертву Книге, чтобы стать свободной! Добровольную! Все это время мною манипулировали, как глупой куклой, а я едва не повелась!
Жар-Птица не сразу понял, почему я вдруг застыла и прекратила попытки уничтожить реликвию. Внимательно посмотрел на книгу, увидел рисунок и раздраженно полыхнул огнем.
— Какая же ты глупая! — взревел он, всплескивая когтистыми руками, — какая же глупая!
Глупая, кто бы спорил. А еще везучая. Сердце колотилось от ужаса, стоило хоть на секунду подумать, что случилось, если бы шнурок на кроссовке не развязался, а упавшая книга раскрылась на любой другой странице из тысячи возможных.
— Не нужен, значит, мир во всем Мире? — сипло спросила, продолжая дальше от разгневанного хозяина ледяной пещеры. — Значит только о своей шкуре печетесь? Свободы захотели? А говорили, что единичная жизнь ничего не стоит перед глобальной целью.