Жар-Птица оскалился:
— Да плевать мне на Мир, пусть рушится! Я узник это Мира! Меня лишили свободы на тысячу лет, не спросив, хочу ли я этого!
От гнева мужчина плохо контролировал свои чары, и пещера видоизменялась с бешеной скоростью, приводя в ужас мой вестибулярный аппарат. Потолки то поднимались, то опускались обратно. Пол шел ледяными волнами, а стены с грохотом сужались и снова становились широкими.
— Я был обычным мальчишкой, что любил сочинять истории! Я не собирался становиться привязанным к Книге и наблюдать за жизнью оживающих персонажей, не в силах при этом жить своей!
Я бросила еще один взгляд на Книгу и неожиданно осознала еще одну вещь. Я увидела картинку, но не поняла ни одного написанного слова!
— Я не Хранительница?
— Конечно нет, — закатил глаза Жар-Птица, — Какая из тебя Хранительница?
— Зачем тогда сказали мне об этом?
— Разве я говорил? Сама так подумала. Невесть кем себя возомнила, а осталась при этом ничтожеством. Какая от тебя польза, Руслана? Ты же даже друзьям помочь не можешь!
По грязным щекам покатились слезы. Бежать от этого безумца было некуда. Я уперлась спиной в каменную трибуну и прижала к груди колени. Жалкое, наверное, зрелище.
— Чего бы ты добилась, угрожая уничтожить Книгу? — Жар-Птица неожиданно оказался рядом со мной и навис сверху, подавляя своим колючим взглядом, — зачем ты хотела это сделать?
— Чтобы помочь своим друзьям! — всхлипнула я.
— Ну так помоги! — победоносно взревел мужчина, — Ты все еще можешь это сделать! Ивану нужна книга? Уничтожь ее! Ему будет не за что бороться! Он сдастся! Твои друзья останутся живы.
— Но я погибну, — всхлипнула я, — сгорю на месте.
— А если ты этого не сделаешь, сгорят они!
Я понимала, что он снова манипулирует мной, и что почти наверняка все его слова — полнейшая ложь. Погибнем мы все. Сначала я, сгорев и выпустив на свободу Жар-Птицу, а потом и множество остальных людей, вступивших в битву с армией Ивана. Но что, если я ошибаюсь? Что если я сейчас и правда могу спасти несколько сотен жизней, отдав взамен свою? Почему я такая трусливая и жалкая? Любой на моем месте, наверняка принял бы верное решение, а я прихожу в ужас, подумав, что меня обуяет огонь.
— Давай же, Руслана, — голос Жар-Птицы будто доносился до меня сразу со всех сторон, — будь смелее! Не будь такой себялюбивой! Я даю тебе слово, что как только освобожусь от Книги помогу твоим друзьям! Они останутся живы, а равновесие вернется, и никто никогда больше не сможет разрушить Лес! Никто даже не будет пытаться этого сделать!
Я чувствовала себя, как мягкое масло под стальным прессом. Слова мужчины приводили в ужас и капали будто вода на сухую землю. Словно марионетка, которую дергал за ниточки опытный кукловод, я поднялась на ноги и двинулась в сторону пера. Колени подрагивали, а щеки жгло от обилия соленой влаги.