— Мне плевать, в каких подворотнях ты была и как глубоко падала. Я говорю, садись, бл*дь, на байк, — он наступает на меня. В глазах Адама — языки пламени. Он надевает на мою голову шлем и, больно сжав предплечье руки, ведет в сторону железного чудовища.
Повинуюсь. Он такой агрессивный, такой пугающий сейчас. Совсем как его харлей. Не успеваю крепко схватиться за Адама, он газует и резко срывается с места. А потом начинается ад. Мои руки и ноги, мой язык — немеют от затопившего мое тело ужаса, когда на огромной скорости Адам вписывается в повороты. Он поворачивает на такой скорости, что байк едва ли не касается земли. Клянусь, я видела в мелькающих под ногами полосах асфальта свою скорую смерть. Мое сердце выскакивало из грудной клетки, а мою голову занимала только одна мысль. Маруся. Господи, я сейчас убьюсь из-за этого психа, а мою дочь будет некому защитить!
— Останови, — кричу, пытаясь быть услышанной, но сильные потоки ветра глушают мой голос, унося его далеко. Кажется, будто Адам чувствует мою панику и, желая поиздеваться, только сильней прибавляет ходу.
— Останови, ублюдок! — рычу, отпустив одну руку, молочу ей по огромной спине Адама. — Останови!
Меня сейчас вырвет. В глазах темнеет, и пальцы больше не могут так крепко держаться за ткань его футболки. А потом он тормозит. Быстро съезжая с дороги. Мы за городом. На берегу озера. Как только байк тормозит, я спрыгиваю с него и спешу отойти подальше. Мои ноги ватные и трясутся, и я то и дело падаю в песок. Пытаюсь снять чертов шлем, но ремешок никак не поддается. Слышу крики Адама. Но мне плевать, этому ублюдку сейчас лучше держаться от меня подальше.
— Стой, — слышу за спиной его голос, и руки мужчины стягивают с меня шлем. Отталкиваю его, когда Адам пытается притянуть меня к себе. В его глазах — гнев, его лицо напряжено. Но мне глубоко насрать на его жалкие проблемы. Я больше не намерена терпеть издевательства богатенького ублюдка!
— Сволочь! Я же сказала, что боюсь скорости! Зачем ты это сделал?! — кричу надорванно. А он молча хватает меня за руку и притягивает к себе. Пытаюсь вырваться, наступаю ему на ноги, толкаю, рыча от бессилия.
— Да успокойся ты, дура! — он встряхивает меня, а я застываю. Словно в себя прихожу от его грубого тона. Смотрю на него. Слез нет. Только ненависть. Жгучая, удушающая. Взмах руки, и звонкая пощечина нарушает тишину между нами. Моя рука горит от боли. И эти же эмоции в его ошарашенных глазах. Не могу пошевелиться, замираю, не отводя от него взгляда. Впервые за все время я вижу… сейчас я вижу настоящего Адама. Тонны боли, агонии в его глазах. Я вижу демонов… они терзают его душу. Рвут в клочья, в мясо. Пьют его душу ежедневно. Это ад. Что же ты сделал такого, Адам? Чем обрек себя на эту тьму?