Увлекшись наблюдением за бесконечным противостоянием тьмы и света, Митрофан и не заметил, как оказался по горло в соленой морской воде. И уже в следующее мгновение отчаянно барахтающегося бесенка, вынесло набегающей волной на каменистый берег. Изумленный, не поверивший в свое чудесное спасение, бесенок огляделся. В бездонном, иссиня-черном небе полыхнули вдруг огненные зарницы, словно бы какой-то неведомый исполин на самом верху вздыбившейся из морской пучины горы, попытался высечь искры, ударяя камнем о камень. Яркие всполохи выхватили из темноты до боли знакомую фигурку ворожеи, решительно карабкающуюся к далекой вершине по высеченной давным-давно, еще заре этого мира, лестнице в высившейся громаде скалы.
Покрывшийся частыми мурашками благоговейного трепета Меша узнал это место. Алатырь-камень, на самой вершине которого, недоступной ни смертным, ни духам, от века растет исполинский дуб — несокрушимый центр мироздания, крепко опутавший своими всепроникающими корнями землю, а на плечах могучей кроны удерживающий небосвод. Как гласили легенды, бессчетные поколения живущих передававшиеся из уст в уста, именно здесь Сварог-Праотец, сошедший из поднебесья, по велению Рода, сотворившего сущее, впервые ударил своим молотом о камень, вдохнув жизнь в бесплотный прежде мир.
Земля под ногами бесенка мелко задрожала, покрывшись частой сетью пламенеющих трещин, разбегающихся вниз от вершины скалы.
Решивший не терять драгоценного времени, словно песок ускользающего сквозь пальцы, Митрофан кинулся догонять ворожею, тщетно гадая о том, что же происходит там, у корней Великого Древа, и как, и самое главное, зачем, Ялика, а следом и он, очутились здесь. Карабкаясь вверх, бесенок начал было считать ступеньки, предназначенные для кого-то куда большего, чем он сам, роста, но, сбившись где-то на третьей сотне, бросил это безнадежное занятие.
И когда он, обуреваемый плохими предчувствиями, наконец-то смог преодолеть казавшийся почти бесконечным подъем, то увиденное привело его в неописуемый ужас. Из разлома у самых могучих корней Древа высоко в небо били фонтаны нестерпимо яркого подземного пламени, того, что еще называли кровью земли. Жадно облизывали они почерневший ствол исполинского дуба и ненасытно тянулись к его занявшимся огнем ветвям.
На фоне гудящей стены бушующего пожара, медленно пожирающего Великое Древо, насмерть перепуганный меша заметил две сошедшиеся в явно неравной схватке темнеющие фигуры. Бесформенная, лишенная четких очертаний и линий тень, непринужденно скользнув в сторону от нацеленного ей в грудь кинжала, цепко схватила Ялику за шею и приподняла над землей. Задыхающаяся в стальной хватке противника девушка, беспомощно заколотила ногами в воздухе и выронила бесполезное оружие, попытавшись разжать сжимающие горло пальцы.