— Митрофан, стой! — только и смогла сипло прохрипеть ворожея, краем глаза заметив, как совсем ополоумевший от страха за ее жизнь меша сорвался с места.
Бесенок прыгнул, вытягиваясь в воздухе черной молнией, видимо намереваясь вцепиться в то место, где у противника ворожеи должны были находиться глаза, постаравшись, если не ослепить его, то хотя бы отвлечь внимание на себя, заставив освободить девушку.
Но безрассудному плану меши так и не суждено было сбыться.
Даже не повернув в его сторону головы, тень свободной рукой играючи перехватила Митрофана поперек туловища прямо в прыжке, и, не замахиваясь, одним чудовищным ударом впечатала его в камень. Во все стороны брызнули кровь, ошметки плоти и обломки костей. Изуродованное и переломанное тельце отважного духа так и осталось лежать на земле, скованное неподвижностью бессмысленной смерти.
— Зачем? — надсадно закричала Ялика, кулем выпав из разжавшихся объятий противника.
— Он бы все равно умер, как и все, — бесцветным, лишенным эмоций голосом ответила тень.
— Зачем тебе гибель мира? — не отрывая взгляда от лишенного черт лица, Ялика лихорадочно шарила руками по земле, пытаясь нащупать выпавший кинжал. Когда ей это наконец-то удалось, она крепко, до невозможной боли в костяной ладони, стиснула холодную рукоять, на краткий миг вселившую уверенность и подарившую иллюзию защиты.
— Потому что таков установленный порядок. Что-то кончается, что-то начинается. Как старое, изъеденное жуками и личинками, порченное гнилью дерево в лесу, рано или поздно поддавшись напору ветра, падает, уступая место молодой поросли, так и этот мир — результат давно уставших, утративших интерес к собственному творению богов, должен навсегда сгинуть в пламени разрушения, чтобы дать жизнь чему-то новому.
— Кажется, я узнаю тебя, — отрывисто произнесла ворожея, медленно поднимаясь на ноги. — Так вот зачем тебе нужен был рог Индрика! С помощью заключенной в нем силы первотворца, ты решил уничтожить столп мира, разрушив его первооснову и утопив сущее в собственной крови? Охотник, или как там тебя на самом деле зовут! Ведь так?
Казалось, тень усмехнулась.
— Охотник? — переспросила она, словно пробуя это имя на вкус, и сквозь плотную пелену мрака на ее лице, на секунду проступили знакомые очертания. — Нет, я пожрала его. Как пожрала и давшую мне жизнь, и многих других.
Перед глазами ворожеи пробежала череда образов, поочередно проступивших на неком подобии лица тени. Лишь некоторые из них оказались знакомы девушке. Несчастная Огнеяра, чуть не отдавшая своих собственных детей в лапы Кадука. Обезумевший от горя мастер-кукольник, ставший чудовищем. Незрячий Тихомир, проповедовавший об очищающем пламени…