— Это всего лишь иллюзия, — устало заметила Ялика, мягко улыбнувшись. — Даже до рассвета не доживет.
— Совсем как живые, даже тепло от них человеческое идет, — удивленно пробормотал Могута, отступив на шаг.
Яркий всполох сверкнувшей молнии затопил горницу. Снаружи загрохотало особенно сильно. И, словно эхо, до ушей обмерших людей донеслось злое, полное ненависти ко всему живому завывание.
— Началось, — охнув, одними губами прошептала Ведана, побелев как лист бумаги.
Мигнув напоследок, одна за другой стали гаснуть лучины, погружая светлицу в непроглядный плотный мрак, разрываемый лишь всполохами участившихся молний, в свете которых за окном замелькали размытые темные силуэты. Пол под ногами вдруг мелко задрожал. Стекла в окнах тут же отозвались немелодичным тревожным звоном, грозя вот-вот разлететься на тысячи крохотных осколков.
Растерявшийся было Могута, выхватил меч из ножен и опустив острие к полу, замер, казалось, даже прекратив дышать.
Неожиданно все стихло. Звуки бушующей снаружи стихии поглотила вязкая плотная тишина. Лишь то и дело беззвучно сверкающие за окном молнии выхватывали из темноты замершие в неподвижности то ли человеческие, то ли звериные фигуры.
Нарисованные Веданой руны, покрывавшие стены причудливыми узорами, засветились мягким светом, разгорающимся с каждой секундой все ярче. На дом посыпались тысячи ударов. Стекла в окнах не выдержали, медленно, как во сне, разлетевшись по полу крохотными переливающимися всеми цветами радуги светлячками. Внутрь тут же потянулось множество языков клубящегося мрака. Столкнувшись с исходившим от рун свечением, они испуганно отпрянули, застыв причудливыми змеящимися изваяниями на границе света и тьмы.
В воцарившейся густой тишине послышались тяжелые, сотрясающие стены дома от пола до потолка шаги, которые сопровождали тоскливые хлюпающие звуки, будто нечто огромное неторопливо шло по раскисшей болотистой почве.
Невообразимой силы удар обрушился на дверь снаружи.
Самым краешком глаза Ялика заметила, как что-то неразборчиво бормочущая Ведана, сцепив руки лодочкой перед собой, отступает вглубь светлицы и упирается спиной в противоположную от входа стену, а плотно стиснувший зубы Могута медленно поднимает меч, изготовившись к бою.
Следующий могучий удар с треском вышиб дверь, которая в облаке пыли и разлетающихся щепок рухнула на пол.
В образовавшийся проем с трудом протиснулась массивная туша Кадука — покрытое густой короткой шерстью тело, отдаленно напоминающее человеческое, с непропорционально длинными, свисающими почти до самой земли, когтистыми руками. Его венчала голова дикого вепря с налитыми кровью глазами и торчащими из огромной, от уха до уха, пасти белесыми клыками.