Тот медленно, будто бы неуверенно, кивнул и, повернув голову набок, попытался сконцентрировать взгляд на Ялике.
— Ох, мать, не трогала бы ты меня, — со стоном выдавил он из себя. — Не ровен час, помру.
Ворожея испуганно отдернула руку, а меша, мечтательно вздохнув, вдруг добавил:
— Эх, ухи-то как хочется, да чтоб наваристой, да с цибулей золотистой. А лучше, жура с клецками.
— Да чтоб тебя лешие драли, — беззлобно выругалась Ялика. — Дурень ты, Нафаня.
Оскорбленный меша обиженно засопел.
— А кто тебе зверобоя приволок? — проворчал он.
— Твоя правда, — легко согласилась Ялика, мягко улыбнувшись. — Это ты ладно придумал. Я что-то и позабыла о том, как богинок верно спровадить.
— То-то же, — осклабился довольный похвалой бесенок. — Говорил же, пригожусь на что путное.
Тихий, едва слышный всплеск воды заставил обоих вздрогнуть. Меша, мигом забыв о своих страданиях, чуть ли не подлетел, вскакивая на ноги. Его встревоженный взгляд испуганно заметался по зеленоватой мути озера.
— Нам бы ноги уносить, — нервно заметил он, понизив голос до взволнованного шепота. — Да побыстрее.
Переведя настороженный взгляд на безвольным кулем валяющегося спасенного, так и не пришедшего в себя, бесенок недовольно заворчал:
— Ну ни дать, ни взять, аки ключница, мышь в подвале углядевшая. Его спасают, а он разлегся тут, да дрыхнет бессовестно!
— Оно и к лучшему, — серьезно заметила Ялика. — Так он тебя не углядел, и то ладно. Перекинулся бы ты, что ли?
— Где ж я тебе пенек-то найду, — искренне удивился Нафаня, смешно округлив глаза. — Чай, мы не на делянке дровосека.
— Так и ты не серый волк — через пеньки прыгать-то, — эхом отозвалась ворожея.
Митрофан обиженно насупился.
— Стараешься тут, стараешься, — пробубнил он, — а тебе слова доброго не скажут.
Бесенок, раздосадовано вздохнув, опустился на четвереньки и выгнул спину дугой. По вздыбленной шерсти пробежала легкая дрожь, и похожий на призрачную вуаль серый дымок на мгновение сделал его нелепые очертания зыбкими и расплывчатыми. А уже в следующую секунду вместо раскорячившегося в неуклюжей позе Митрофана рядом с Яликой солидно потягивался крупный черный кот, сверкая внимательными пронзительно-голубыми глазами. Зевнув, он с достоинством сел, грациозно обвил лапы пушистым хвостом и с невозмутимым видом принялся вылизывать лоснящуюся шерсть, очищая ее от налипшей грязи.
Удовлетворенно кивнув, Ялика склонилась над находящимся в беспамятстве мужчиной.
— Ворожить будешь? — совсем по-кошачьи промурлыкал меша.
— Еще чего! — возмутилась ведунья и наотмашь, со всей силы, залепила неудавшейся жертве богинок звонкую пощечину.