— А ежели он решит, что ты ему и не нужна вовсе? — хмуро отозвался Добрыня, вынужденный признать правоту ворожеи.
— Тогда и думать будем, — пожала плечами Ялика и, потрепав беззаботно поглядывающего по сторонам бесенка, попросила: — Митрофан, друг мой чудный, не в службу, а в дружбу, последи пока за Никодимом — авось, что полезного вызнаешь. Мы же с Добрынюшкой на торжище прогуляемся, а опосля с тобой в корчме встретимся.
Ни слова не говоря, кот грациозно спрыгнул на землю, потянулся, лениво зевнув, и, гордо распушив хвост от переполнявшей его важности, тут же затерялся среди ног прохожих — поминай, как звали.
Как и раньше, на торговой площади было многолюдно и суетно. Только в этот раз к шумной разноголосице, полноводной рекой разливавшейся над торжищем, добавились залихватские мотивы скоморошьего представления, сопровождавшиеся заливистым смехом и одобрительными хлопками многочисленных зрителей.
Вдоволь насмотревшись на шутки и кривляния потешного люда, Ялика, нисколько не обращая внимания на недовольный бубнеж понуро следовавшего по пятам Добрыни, принялась бродить среди разномастных лавок, придирчиво рассматривая предлагаемый товар. Вскоре богатырь смирился с неизбежным и прекратил ворчать, а затем и вовсе прикупил у кстати подвернувшегося лоточника, торгующего свежей сдобой, два ароматных медовых кренделька, одним из которых тут же поделился с благодарной Яликой.
День уже клонился к закату, когда ворожея в самой дальней и малолюдной части торговой площади наконец-то нашла то, что ей требовалось. Хозяином лотка, напротив которого остановилась заинтересованная девушка, был огненно-рыжий, уже не молодой, но все еще крепкий мужчина, во рту которого не хватало нескольких передних зубов, а левый, по-видимому, выбитый, глаз закрывала черная повязка.
— Никак в дорогу дальнюю собралась, девица красная? — тут же сориентировался торговец, заметив любопытный взгляд ворожеи, остановившийся на одном из висевших плащей.
— Угу, — согласилась Ялика, аккуратно пробуя на ощупь необычайно ворсистую, напоминающую овечью шерсть, темно-синюю ткань одежи, украшенную по краям узорчатой черно-белой лентой с искусно вышитыми незнакомыми символами.
— Сразу видно опытного путешественника, — угодливо осклабился торговец. — В таких воины севера за море ходят. В нем завсегда тепло, а обернувшись, так и вовсе на голой земле спать можно.
С этими словами он накинул плащ на плечи скромно улыбнувшейся Ялики и застегнул у нее под горлом вычурную фибулу в форме свившегося кольцом крылатого ящера.
— Вот ведь брехун, — недовольно буркнул Добрыня.