Ахренеть. Он и правда, новый мамин хахаль. Видимо у меня на них глаз набит, раз я его с первого раза угадываю.
— Толя? — мама выходит сонная и растерянная. Не уверена, что она испугана или вроде того. Даже странно. Она ведь не просто так от него сбежала.
— Юлечка, прости меня. — Страх Божий Анатолий плюхается перед мамой на колени, и действительно что-то лепечет, из разряда «прости, люблю — не могу, без тебя сдохну». Причем делает это так осознанно, совсем не стесняясь меня. Странно это как-то.
За всей этой возней, просыпается и Стас. Точнее сказать, что он скорее всего не спал. Он вообще редко в такое время спит. Ночные смены в баре Кардабалены не остаются без последствий.
— Это что за чудо? — хмыкает он, наблюдая как мама поглаживает куцую голову Анатолия. — Мам, что он здесь делает?
Мужчина встает с колен и притягивает маму к себе. Как ни странно, она совершенно не сопротивляется.
— Тань, это кто? — недоумевает брат, а я изо всех сил пытаюсь не заржать в голос. Все же не похоже это щуплое, помятое существо, с лысеющей башкой на того обидчика, которого я думала увидеть. Стас его одной левой на лопатки уложит, если захочет. Даже не верится, что мама сбежала.
— Это видимо, тот придурок, из-за которого мама загремела в травму.
— Нет же. — мама отлипает от Анатолия и обращается к нам. На лице у неё странная улыбочка. Ну блин, и кто бы сомневался. — Толечка меня не трогал. — мама стирает скупую слезу, а я совершенно ничего не понимаю.
— Меня Володя побил. А с Толей мы давно не виделись. Он даже мухи не обидит.
— Короче, какая-то долбанная санта — барбара. — замечает Стас и уходит к себе. — Сами разбирайтесь.
Я бы тоже, с удовольствием свалила, но видимо, теперь придется сидеть и слушать рассказы Анатолия и мамы, из вежливости. Глубоко вздыхаю и иду ставить чайник. Все же он не вовремя нарисовался.
Мамин знакомый с помятой физиономией и лысеющей головой показался мне несколько мутным. Странный он какой-то. Вроде и вежливый, и действительно безобидный, но этот его хищный блеск в глазах. Чем-то напрягал меня что ли. Как будто он что-то скрывает. Может и действительно скрывает.
Зачем ему моя мать?
— Юленька, — шепеляво гундосит Анатолий, попивая наш чай, из моей кстати, самой любимой кружки. Я не хотела её давать. Но мама была настойчива. — У нас теперь всё будет хорошо. Я нашел новую работу. И квартиру дают, двухкомнатную! Заживем с тобой, просто замечательно, милая.
— Толечка, — улыбалась мама. — Ты пей чай, пей. Колбаски хочешь?
И действительно, отдала этому проглоту, нашу со Стасом копченую колбасу. Мы вообще-то такую не часто покупаем. Цены на сырокопченку, в последнее время, стали практически заоблачными. И я и мама это знали. Но ей видимо, плевать. Отдала весь наш месячный запас своему бичу без зазрения совести.