– Всегда знал, что Альберт любит загребать жар чужими руками, но родную дочь… – пробормотал Цепеш, медленно поднимаясь с сидения мотоцикла, однако, ничего большего предпринимать не стал. Взор его был прикован к волку и девушке, распростертой под ним.
Впрочем, справедливости ради необходимо отметить, что Ричард отнюдь не спешил причинять Татьяне какой бы то ни было вред. Стоя у нее на спине, замерев после того, как угрожающе сомкнул зубы невдалеке от ее шеи, он будто размышлял о чем-то, пытался осознать. Он снова наклонился, теперь уже не угрожая, а лишь обнюхивая шею девушки, придвинул морду к ней ближе и легонько ткнулся большим носом куда-то за ухо Татьяне. Та удивленно моргнула, с еще большим изумлением понимая, что страха в ее сердце нет. Никогда, не взирая ни на что она не могла заставить себя бояться Ричарда, не могла поверить, что он может навредить ей.
– Эрик! – шепот за спиной, казалось бы, тихий, но легко перекрывший все прочие звуки, которых, впрочем, и было-то совсем даже немного, заставил молодого графа удивленно обернуться. Луи, только что окликнувший его, многозначительно указал глазами на деревянный кол, копье, что сам материализовал некоторое время назад и которое по сию пору оставалось воткнутым в землю, а затем сделал движение, будто бы бросает что-то в сторону волка.
Граф де Нормонд заколебался. Оружие всегда претило ему, как и кровопролитие, тем более, что проливать кровь друга ему не хотелось категорически. Но, с другой стороны, иного выхода, казалось, и не было. Людовик, безусловно, был прав, следовало схватить кол, который находился в каком-нибудь шаге от него, и… Но можно ли верить молодому магу, можно ли доверять его бескорыстному желанию помочь старшему брату?
Волк переступил по спине девушки, сильнее вдавливая ее в землю, и блондин негромко скрипнул зубами. Выбора уже не оставалось. Сейчас или жизнь Ричарда, или жизнь Татьяны – третьего дано не было, а вопрос, кого из них защитить, перед молодым графом даже не вставал.
Не желая более медлить и секунды, он резко шагнул в сторону и, схватив копье, занес его.
Татьяна, краем глаза увидевшая это, дернулась вновь и, не зная, как еще остановить возлюбленного, вскрикнула:
– Не убивай!..
Пальцы Эрика дрогнули. Копье, выпущенное из его руки и уже направлявшееся к цели, в последний миг было сбито со своей траектории и вместо того, чтобы пробить череп оборотня, вонзилось ему под правую лопатку.
Волк взвизгнул, как щенок и, подчиняясь закону гораздо более древнему, более суровому и сильному, нежели воля какого-то мага – закону самосохранения, закону боли и выживания, – дернулся вбок, тем самым освобождая девушку.