Я кивнула. Его сильные тонкие пальцы были прохладными на моей тревожной разгоряченной коже. Он обхватил мою ладонь своими руками, задел губами мои костяшки. Это было старомодно, но сильно, и жар разгорался во мне. Вспышка фрагмента, которую я всегда получала от Кена — бег по прохладному лесу, озаренному луной с ветками кипариса сверху — хлынул в меня с приятной дрожью. Я приняла фрагмент как старого друга, он наполнил мой огонек баку силой. Покалывание пробежало от моего живота к рукам и ногам. Мигрень отступала.
Кен снова стал хищным кицунэ, когда поднял голову. Его японский был вежливым и со старым звучанием в титулах.
— Совет потерял Юкико-сама и магию Черной Жемчужины. Тоджо бушует. Только Кавано-сама управляет всем регионом Тихоокеанской чаши. С Буревестником и тобой на его стороне Кваскви намного сильнее.
Слова прервали приятное гудение фрагмента Кена. Жаркий страх пронесся по моей спине.
— Со мной? — пискнула я.
— Да, — Кен еще раз поцеловал мои костяшки, а я сидела, застыв от шока, думая о мотивах Кваскви как лидера Иных Портлэнда. О власти Токио над Портлэндом. Кен вытащил перочинный нож. Он раскрыл его и порезал ладонь. Проступила вязкая красная кровь. — Я, Фудживара Кенноске, клянусь в верности тебе, баку Пирс Хераи Кои Авеовео, — он прижал кровоточащую ладонь к моей.
Что-то встало на место в моей груди, застряло там как крючок, и комната перевернулась. И я оказалась в лесу Кена. Хвоя шуршала подо мной, заполняя воздух резким запахом. Прохладные папоротники задевали мою спину, пока я радостно бежала. Я остановилась на краю поляны. Под деревом стояла женщина. У нее были длинные темно-каштановые волосы с медными прядями, сияющими под луной так, словно ее озарял теплый свет солнца, ее поза говорила о силе, челюсть — о решимости, и мое сердце было переполнено ею, почти взрывалось. Каждая клетка моего тела тянулась к ней, словно она была магнитом, а я — заблудившимся путником.
«Что ты сделал, Кен?».
Это был его знакомый фрагмент, но с добавлением меня. Точнее, версии Кои, которая снилась ему много раз, потому что она появилась удивительно яркой. Мой огонек баку вспыхнул раньше, чем я смогла отреагировать, голодный, ждущий. Кен был Иным, и его сон был соблазнительно сильным.
Я съела сон, огонь сжег кипарис, версию меня и даже шелковый свет луны за мгновение. Сила кипела в моих венах, гудела, и желание, чтобы она разгоралась, чтобы вся жизненная энергия Кена текла по моему телу, была яростной радостью.
Это из-за крови. Он добавил кровь и предложил меня голодному баку. Жертва? Нет. Мы уже играли в такое, и он проиграл. Может, он хотел погибнуть. Где-то вдали кто-то закричал от боли.