Что-то зачирикало сверху, я подняла голову и увидела стаю синих соек на металлическом поручне моста Трумана, все сидели так, что один глаз-бусинка смотрел на нас.
— Вы не спешили, — сказал женский голос. Я вздрогнула. Сойки зашумели крыльями, вопя.
— Элиза, — сказала я, узнав светловолосую болельщицу в голубом костюме, скрывающуюся в тенях под мостом. Она слабо улыбнулась нам, ее идеальные зубы сияли, и гладкий хвост волос лежал на плече.
Пон-сума выжидающе посмотрел на меня.
«Видимо, мне всех представлять».
— Элиза, Кена ты помнишь. Это Пон-сума, он из Токио, — я не стала называть его вид, как и все его имя. Я не буду больше так ошибаться.
— Токийский хафу, — исправил Пон-сума и кивнул Элизе.
Улыбка Элизы стала задумчивой.
— О, я знаю, кто ты. Какой ты. Кваскви — ужасный сплетник.
Я вздохнула. Кваскви тут не было. Видимо, он был где-то выше по тропе. Я надеялась, что мы быстро тут справимся, чтобы я вернулась к медсестре Дженни и папе, поселилась в отеле, взяла латте в Стамптауне. Я была готова ехать дальше с братьями и слушать одного из них. Мои мысли все еще были медленными после перелета.
— Сюда, — Элиза вышла из-под моста под мелкий дождь.
«Нет, латте меня не ждет», — она пошла к ровной тропе у холма. В этом парке было две основные тропы, и мы шли не по короткой. Конечно. Вместо кофе меня ждал долгий подъем по лесу под дождем и место с веселым названием «Замок ведьмы».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сойки взмыли в небо, повернули налево, направо, а потом пропали в деревьях на холме в облаках.
— Братья-медведи хорошо позаботятся о папе, да? — тихо сказала я. Мы шли друг за другом, Пон-сума и Элиза — впереди.
— Кто? — Кен растерянно посмотрел на меня.
— Джордж и Генри.
— Пон-сума — гость Кваскви. Это священное доверие, — мы говорили на японском, желая хоть немного уединения в зловещей тишине леса и в жутком присутствии Элизы. Я не знала, говорила ли она на японском, хотя я встретила ее впервые на уроке японской литературы в колледже. Кваскви уже показал, что хорошо знал японский. Так что и она могла его знать.
— А если он проснется? Если он в смятении и напуган?
Кен смерил меня осторожным взглядом. От этих его взглядов, оценивающих, сколько я еще выдержу, я твердела как корочка на старом хлебе, но даже я слышала, что скулила. Я хотела винить нехватку сна и латте, но мой страх из-за отца было вытерпеть проще, чем то, что Кваскви хотел от нас в Замке ведьмы.
— То, что сделал Хераи-сан, что сделала ты в Аомори, чтобы освободить Черную Жемчужину, было тяжелой задачей даже для самых сильных Иных, к которым относится баку. Это требует много энергии, и ее можно получить только из смерти и рождения. Он должен был умереть.